Берлин - Париж: игра на вылет
Шрифт:
В списке инициаторов мировой войны он решительно поставил на первые пять мест Джона Пирпонта Моргана, Натаниэля Ротшильда, Базиля Захарофа, Теофиля Делькассе и адмирала Фишера. Перечень непосредственных виновников мировой бойни возглавили у него пятеро фигурантов: император Австро-Венгрии Франц-Иосиф I, Николай II, сербский премьер-министр Никола Пашич, германский канцлер Теобальд Бетман-Гольвег, а также британский министр иностранных дел Эдвард Грэй.
Примечательно, что ни Вильгельм II, формально первым из лидеров великих Держав объявивший войну своему визави - царю, ни Тирпиц,
Почему так? Резонный вопрос. Но прежде, чем начать искать ответ, вернее – ответы, не лишним будет узнать, что дед Василия, как и пять братьев его второго деда, остались лежать в земле на полях сражений Великой Отечественной или сгинули в нацистских концлагерях. Так что нет никакого смысла подозревать нашего героя в германофилии.
Зато объективности с беспристрастностью при оценке фактов ему было не занимать, а про «ловушку Фукидида» капитану Колядину достался доклад на научно-практической конференции в «Консерватории». Тема его здорово увлекла, и хорошенько покопавшись в библиотеке, он узнал для себя много нового и интересного. В том числе и по причинам возникновения Великой войны 1914-18-го годов.
В основном, это была информация из исторических работ и мемуаров. Первые были сугубо вторичны, поскольку не просто отражали мнение профессиональных историков, но и, как правило, отвечали определенному социальному и национальному «заказу». Вторые рождались как средство самоутверждения победителей, или как попытки самооправдания побежденных. Поэтому об объективности и правдивости таких источников информации можно было говорить лишь с определенной натяжкой.
Кроме того, вся эта литература была написана после Первой мировой и несла на себе печать уже свершившейся катастрофы: десятка миллионов смертей, почти вдвое большей армии калек, гибели четырех империй и неизбывного вопроса «Кто виноват?»
Но сегодня Василий держал в руках документ, вышедший из-под пера одного из людей, стоявших у самого истока пока еще не начавшейся Великой бойни, ныне отчаянно страшащегося ее неизбежности. Человек этот лихорадочно цеплялся за свой последний шанс что-то изменить, исправить, и был откровенен, как в час исповеди, дабы на самом краю угасающей жизни обрести надежду на искупление страшного греха, на спасение своей мятущейся души. Потомок личного секретаря короля Людовика XVI, Антуан Рене Поль Лефевр де Лабулэ, был правоверным католиком…
***
«…За два десятилетия, что истекли с наших первых шагов по заключению русско-французской Конвенции, в жизни народов случились огромные изменения. Причем не в общественном устройстве, но в сфере материальной. И, прежде всего, что вызывает мое глубокое отчаяние, в сфере вооружений и военного строения. Господа Крупп, Максим, Гочкис и Турпен превратили войну из крайней формы политического акта, разрешающего межгосударственные коллизии, в чудовищный механизм человеческого истребления.
Развитие сети железных дорог, кроме того, сделало реальным нанесение едва ли не моментального
Сегодня экономики держав имеют гораздо большую прочность и эластичность, чем во времена Крыма или Седана. Они готовы вооружить многомиллионные армии и питать их огнеприпасами на годы войны. Надежды военных на одно-два больших сражения – это форменный бред больных людей. Но людей, абсолютно убежденных в своей правоте.
Поэтому в современной войне, в большой войне, а лишь таковой может быть война между коалициями европейских держав, погибнут не сотни тысяч человек, а миллионы. Возможно, десятки миллионов. В этом состоит трагедия! Нынешняя фантастическая мощь вооружений и быстрота сосредоточения армий рождает у молодых политиков идиотскую уверенность, что, обладая ими, их генералы гарантированно сокрушат вражеские армии и быстро захватят столицы неприятеля, принудив этим к сдаче. И главное - перехитрить его до войны, составив самый верный ее план. Наивные, безответственные мерзавцы!..
Когда мы добивались Конвенции с Петербургом, никто из нас не помышлял о войне с Германией по нашему почину. Речь шла не о реванше и возврате отнятых провинций, речь шла о жизни и смерти: еще один пропущенный сокрушительный удар Рейха стал бы для Франции смертельным. Страна попросту могла развалиться на куски. Бургундия и юг были не прочь сделать это еще во времена падения Наполеона III.
Кроме того, в момент парафирования Конвенция была так же направлена и против Великобритании. Чем интересы России и Франции были прекрасно сбалансированы. Но затем, после «пощечины» у Фашоды, случилось то, что случилось…
Не сильно дальновидные молодые политики в Париже были крайне уязвлены. Как так: Россия не желает вмешаться и отстоять чести Франции, запятнанной итогом стычки сотни наших и английских солдат где-то в середине Африки? Их ущемленная гордыня жаждала ответного укола в адрес Петербурга. Но кроме щипка пониже спины, которым и стала декларация в начале вашей войны с Токио, и чем требовал ограничиться разум, они пошли куда дальше. Оправдывая свое предательство боязнью превентивной атаки немцев, которая могла бы случиться в случае отказа царя от союзнических обязательств из-за проблем с Японией, они совершили чудовищную глупость и низость. А затем выдали свое «Сердечное согласие» с уловившим их настроения и мастерски подставившим капкан Эдуардом, за счастливо обретенную гарантию безопасности для Франции на долгие годы.
Этот роковой шаг господина Делькассе и иже с ним был преступной авантюрой. Он обрушил всю конструкцию европейской безопасности, строившуюся три десятилетия. За наивными мечтаниями о «реальности быстрой победы» триумвирата над немцами, они не видят главного: той непомерной цены, которую народу моей страны придется заплатить за это. Да лучше перетерпеть десяток Седанов, Ватерлоо и Трафальгаров вместе взятых, чем одна такая победа! От ее последствий несчастная Франция не оправится уже никогда…