Берлин: тайная война по обе стороны границы

Корнилков Аркадий Николаевич

Корреспонденты на Западе писали, что, якобы, французский президент, во время очередного визита, спрашивал у Н. С. Хрущева: «Что же вы сделали с нашим крейсером у Порт-Саида?» На что получил вполне дипломатичный ответ: «Так вы же с Насером воевали. Вот у него и спросите!»

Нам приходилось, рассматривая снимки из западных газет и журналов начала ноября 1956 года, так же отвечать на вопросы своих заграничных помощников: «Что произошло с кораблями эскадры агрессоров — об этом знают в Египте». Но содержание сообщений их родной — буржуазной, а не коммунистической — Западной прессы было для них впечатляющим — нас поздравляли.

Я согласен — нехорошее это дело, ставить ультиматумы. Но, давайте подумаем, а

что же было бы, если бы не такая твердая позиция нашего государства в отстаивании своих интересов. Опять кровь и погромы в Демократическом Берлине, разруха и нестабильность на всем Востоке Германии? А что было бы с Египтом и его соседями?

В такой обстановке приходится из двух зол выбирать меньшее. Не мы нападали, а нападали на нас. Мы же, фактически, оборонялись. Но оборонялись активно, наступательно, зная заранее планы противника. И как результат такой политики — успешное пресечение агрессивных замыслов против нашей Родины.

Глава XII

«Комиссионер». «Черный рынок» в Западном Берлине. Пробелы в знании оперативной обстановки в Берлине. История достопримечательности города-ресторана «Последняя инстанция».

После ввода американский оккупационных войск в Западный Берлин осенью 1945 года здесь стихийно возник и постепенно утвердился «черный рынок», где спекулянты перепродавали продукты, кофе, сигареты, одежду, предметы военного снаряжения и другие товары, похищенные американскими военнослужащими со своих складов и баз тылового обеспечения. Сформировались свои воровские обычаи и утвердились неписаные законы.

В работе «черного рынка» видную роль играли местные граждане из числа жителей города Берлина, которые исполняли роль посредников. Сами себя они именовали комиссионерами. Роль посредников была значительна.

Именно из их рук сбывался покупателю товар, ворованный на военных складах. Сам американский военнослужащий оставался при этом в тени; он лишь передавал товар комиссионеру, определял цену и получал из рук комиссионера вырученные деньги. По усмотрению и настроению американца посредник получал комиссионные из его рук за сбытый товар. Цены на товары колебались в зависимости от сезона, что давало возможность американскому хозяину-поставщику товара иногда «кидать» своих посредников со ссылкой на изменившуюся конъюнктуру рынка. Это вызывало с их стороны озлобленность и недовольство своими американскими компаньонами по сделкам.

Несколько позже, с возникновением в Западном Берлине крупных лагерей беженцев из ГДР и других социалистических стран, в районах их размещения появились также свои «черные рынки». Предметами спекуляции здесь служили посылки с гуманитарной помощью, направляемые в лагеря беженцев по линии международных и американских организаций Красного Креста. Распределением посылок среди беженцев зачастую занимались сами американцы. Здесь работала другая группа берлинских комиссионеров, специализировавшаяся на сбыте гуманитарной помощи.

Практика обмана комиссионеров была также хорошо известна местному населению, участвовавшему в работе рынка. В случае конфликтов, чтобы «свести счеты» с американцами-кидалами, они не имели возможности жаловаться в полицию, а были вынуждены искать свои меры «возмездия» к зарвавшимся американским партнерам по сделкам.

В этой связи припоминается судьба одного из таких комиссионеров, принадлежавшего ранее к одной из организованных групп перекупщиков в Западном Берлине, кормившихся с конца 1945 года на подачки американских военнослужащих. Это были зачастую сотрудники разведслужб, воровавших и сбывавших военное и гуманитарное имущество. Их жажду к преступной наживе не останавливали даже строгие кадровые инструкции для служащих американских разведок. Среди

них был один житель Западного Берлина, назовем его условно «Комиссионер». Он активно сотрудничал с нами, скорее, из накопившегося у него желания отомстить своим американским партнерам по сделкам на «черном рынке», чем по материальным или идеологическим соображениям, так как американцы неоднократно «кидали» его. Он «завязал» свои знакомства в Западном Берлине с немецким полууголовным сообществом, и это нас устраивало, так как снимало вопрос угрозы его личной безопасности со стороны криминальной полиции.

Однажды через соответствующего офицера связи в Берлине получаем информацию, что наш «Комиссионер» сидит в следственном изоляторе городского управления полиции демократического сектора города Берлина (полицайпрезидиума). Офицер связи сообщил также, что, по мнению начальника следственного отдела, задержанный возможно имеет служебные контакты с представителями советских властей. Срочно выезжаю разбираться. Думаю, хорошо, что здесь есть возможность что-то предпринять для его спасения. А если бы это случилось в Западном Берлине?

Начальник следственного отдела полицайпрезидиума на мой вопрос, почему он допускает возможность наличия у нас с задержанным служебных взаимоотношений, заявил, что он впервые видит такого политически грамотного рецидивиста. Уже на втором допросе «Комиссионер» заявил ему, что он, начальник следственного отдела, неправильно трактует вопрос «борьбы за социализм».

По мнению «Комиссионера», если он случайно, стоя на «шухере», помог своим старым знакомым в Западном Берлине ограбить крупный универмаг, то этот факт здесь, в ГДР, надо расценивать не как банальное воровство, а как реальные действия по подрыву экономических устоев капитализма на Западе. Это не пустая газетная болтовня о борьбе с капитализмом! И если его думают выдать шуммовской полиции как участника ограбления универмага в Западном Берлине, то это будет акт пособничества капиталистическому строю. После такой политической аргументации задержанного начальник следственного отдела решил искать истоки его политической грамотности и обратился к советскому офицеру связи.

Мы договорились о форме «закрытия» дела и освобождении «Комиссионера».

Последующая встреча с «Комиссионером» показала мне, как мало мы порой знаем о людях, сотрудничающих с нами, далеко не всегда вникаем в детали, при каких условиях они добыли интересующую нас информацию или каковы их истинные взаимоотношения с окружающими людьми. Я спросил «Комиссионера»: что его толкнуло на возобновление связей со своими старыми дружками по «черному рынку»? И при этом просил его быть максимально искренним, иначе больше не может быть и речи о доверительных отношениях между нами.

Ответ был для меня первой неожиданностью: он пошел «гасить» старый долг.

К нашему «Комиссионеру» зашли бывшие дружки по городскому сообществу американских торговых посредников и напомнили ему, что за ним есть давний «должок». Они сказали ему, что уважают его позицию, знают, что он «завязал». Ему было заявлено, что они оказались в безвыходном положении, у них готово «дело», но в последний момент выпал один соучастник, который планировался для страховки. Сам он в краже участвовать не должен, и делиться с ним украденным тоже не будут. Но, учитывая старый «должок», просят погасить его сейчас и принять участие в акции, будучи только на страховке. Все спланировано заранее. Откладывать нельзя. И он вынужденно пошел на помощь. Через несколько дней после удачного завершения этой операции по ограблению крупного универмага кто-то из ее участников попался на сбыте ворованного, и западноберлинская полиция стала искать других сообщников, обоснованно полагая, что часть из них может скрываться в Демократическом Берлине, и обратилась за помощью в полицайпрезидиум демократического сектора.