Берлин: тайная война по обе стороны границы

Корнилков Аркадий Николаевич

Вся вина за тяжелые последствия ляжет на сенат Западного Берлина. Два часа давалось сенату не на размышления, а для принятия срочных неотложных мер для предотвращения кровопролития. Такие же представления были сделаны и чисто по военной линии — военным комендантам бывших союзников в Западных секторах г. Берлина.

Первыми на представление по военной линии отреагировали англичане. Уже через час они выслали усиленный наряд военной полиции к памятнику нашим воинам у рейхстага и в районе Тиргартен, а это был английский сектор. Англичане установили служебный контакт с нашим командиром роты, возглавлявшим караул в этот день, и заверили, что они не допустят погромщиков к советскому памятнику.

Просили, чтобы наши солдаты только не стреляли в случае беспорядков, а уж они, англичане,

защитят и памятник, и наших солдат, ведь в этом секторе они — хозяева.

Перед нашим памятником с запада на восток проходит широкое прямое как стрела шоссе. В западной части Берлина оно начиналось около исторического памятника города — Колонны победы (Sieges Saeule). А заканчивалось шоссе у восточной части города, у начала демократического сектора Берлина и упиралось в символ города — Бранденбургские ворота и площадь около них — Паризер платц (Pariser Platz). Это шоссе, именовавшееся ранее Шарлотенбургским, после памятных событий 1953 года с попыткой государственного переворота в ГДР, сопровождавшихся массовыми погромами и беспорядками, было переименовано сенатом Западного Берлина в улицу Имени 17 июня 1953 года.

Я думаю, читатель понял, что мы не только внимательно следили за тревожными сообщениями в газетах этих дней, но и активно, наступательно действовали. Уже в конце октября 1956 года около 70 % личного состава третьего отдела было переведено из Потсдама в Берлин — поближе к источникам боевой информации и месту намечающихся событий. Нас перевели здесь на казарменное положение, то есть с неограниченной продолжительностью рабочего дня. Домой прибегали накоротке, только отоспаться. Наши «глаза и уши» — все имеющиеся оперативные средства — активно участвовали в наблюдении за реализацией планов противника в западном Берлине и деятельностью противостоящих разведслужб НАТО в этой обстановке.

Угроза глобального вооруженного конфликта явно нарастала. Впрочем, угрозы в то время носили не только глобальный, но и локальный и даже вполне персональный характер применительно к нам, сотрудникам советских спецслужб. Поскольку переезд третьего отдела из Потсдама в Берлин проводился в срочном порядке, то на первом этапе ряд сотрудников получил жилье в Карлсхорсте, вне охраняемой зоны. Буквально через пару дней после переезда эти коллеги, направляясь к месту службы, извлекли из своих почтовых ящиков листовки с надписью: «Смерть русским шпионам!» — с красочными рисунками людей, казненных на виселицах. В виду этого наших ребят в этот же день срочно разместили в охраняемой зоне городка Карлсхорст. Листовки подобного или близкого к нему содержания стали обнаруживать и на территории охраняемой зоны. Их к нам подбрасывали с воздуха, так как воздушный коридор западных авиакомпаний проходил прямо над городком Карлсхорст.

Чтобы полностью развязать нам руки для службы и снять нарастающую угрозу для безопасности наших семей, со второй половины ноября мы начали планово, без паники и шума, отправлять своих близких на родину, в Союз. Свою семью, молодую жену и годовалого сынишку, я отправил одних на родной Урал, в село Ильинское Пермской области.

Приведу лишь несколько картинок этого жаркого по накалу событий дня — 6 ноября 1956 года.

Во-первых, буквально через 30–40 минут советского демарша сенату Западного Берлина вся западноберлинская полиция и пожарные части были подняты по тревоге.

С воем сирен, в сопровождении мигалок колонны грузовиков с западноберлинскими полицейскими мчались к границе Демократического сектора Берлина с задачей перекрыть со стороны Западного Берлина основные маршруты движения колонн в сторону ГДР и не допустить их проникновения в Демократический Берлин. Тревожно было и за судьбу нашего памятника у рейхстага, стоящего как раз на пути движения колонн погромщиков.

Первую колонну полицейских и пожарных машин возглавлял тучный полицейский в каске в звании майора. Он приказал поставить несколько пожарных машин у Бранденбургских ворот. Пожарные сноровисто развернули шланги. Но гидрантов для подачи воды в западной части не хватило, а, может, они не работали. Этот майор, взяв под козырек, обратился к смешанному патрулю в составе советского и немецкого офицера из ННА

ГДР с просьбой разрешить подключиться к гидрантам на нашей стороне, так как при этом приходилось «нарушать границу». Такое разрешение он получил. Вода пошла. Пожарные быстро разбросали на асфальте у ворот около десятка больших брезентовых полотнищ и стали поливать их водой. В это время полицейский майор, очень волнуясь, на ломаном русском языке говорил нашим офицерам: «Вы только не волнуйтесь, не стреляйте! Мы их остановим! Они все очень, очень, немножко пьяни! Мы их будем дубинками угощать! Да, да, резинова дубинка! Если они не будут нас слюшайт, то мы их холодна вода поливайт, в брезент пеле-найт и на машина, вег отсюда, в полицай ревир! Мы их все равно остановим!» — и подкреплял это фразой из русской ненормативной лексики. От волнения он вспотел, снял с головы каску и бегал вдоль шеренг западных полицейских, выстраивая из них защитный кордон с западной стороны перед Бранденбургскими воротами.

Примерно такая же картина наблюдалась на других маршрутах движения колонн демонстрантов в Демократический сектор Берлина.

Вот ведь истинное лицо западной демократии на деле, когда их поймали за руку, пробирающуюся в чужой карман! А до этого ультиматума они о чем думали? Не знали, что происходит? Теперь они засуетились, нашлись силы, средства и «понимание» возможных последствий.

Для оценки опасности сложившейся обстановки и решительности нашего ультиматума сенату Западного Берлина можно указать, что в заключение беседы нашими представителями было заявлено примерно следующее: «Если власти, сенат Западного Берлина сами не в состоянии навести у себя в городе элементарный демократический порядок, то в такой обстановке советская военная администрация будет вынуждена ввести свои войска в Западный Берлин для прекращения беспорядков, используя свои законные права как Верховного комиссара в Германии, потому что прибегать к этому праву его вынуждает сама политика сената в Западном Берлине».

Еще одна любопытная ситуация, сложившаяся в это время в Западном Берлине около памятника советским солдатам у рейхстага в районе Тиргартен. У Бранденбургских ворот полицейские и пожарные стали активно останавливать колонну, энергично двигавшуюся с Запада на Восток и напиравшую на жидкую цепь полицейских, которые усердно поливали «демонстрантов» холодной водой и лупили их беспощадно резиновыми дубинками. На особенно сопротивляющихся полицейские набрасывали мокрый брезент, заталкивали их в грузовики и увозили с места событий. Движение всей колонны замедлилось: у нашего памятника началась толкучка, возник затор. Из-за тесноты людские массы стали выходить с широкого шоссе, заходить на газоны и скверы парка у памятника, обтекая его со всех сторон. Стихийно сформировались группы беседующих друг с другом людей, так как движение колонны застопорилось. В такой обстановке агрессивность пьяных людей «интернациональна», то есть они морально готовы на любые бесчинства. Им лишь бы бить и громить, не думая кого и за что. Им надо действовать!

В одной из таких группок после распития очередной дозы спиртного возник разговор примерно такого содержания:

— А почему мы стоим?

— Почему, почему! Русские уже, наверное, выставили танки у Бранденбургских ворот, пока мы все собирались да примерялись! Вот и стоим поэтому.

— Да что это мы все про русских да про русских?

— А как же иначе! Ведь они воюют против венгров, и в газетах об этом пишут!

— А ты сам вообще читал газеты? Ведь сегодня воюют не только одни русские. Англичане, французы и евреи тоже воюют, но только против арабов. Они хотят снова отобрать у Насера Суэцкий канал.

— Да откуда ты это все взял, наверное, коммунистических газет начитался?

— Да ты что, совсем обалдел по пьянке? Да я их в руки не беру, не хочу мараться!

При этих словах инициатор разговора достал из кармана «случайно» оказавшуюся у него широко известную и издающуюся в ФРГ газету и говорит:

— Вот, смотри, здесь на первой странице большими красными буквами написано, как русские воюют против венгров, а на четвертой странице мелким шрифтом набрано, что происходит в Египте. Ты ведь, наверное, читаешь только то, что пишут на первой странице!