Берсерк
Шрифт:
– Приятно познакомиться, - усмехнулся Олег. – Что дальше?
– Далее следуют признания его сиятельства в заговоре против вас, милорд, и в неоднократных попытках вашего убийства, - указал Годда на стол, где лежала довольно толстая пачка пергаментов. – А также изобличающая графа и его сюзерена переписка, выданный королевой патент «на все, что сделает предъявитель сего» и деньги.
Годда попеременно указал на еще одну пачку пергаментов, на отдельно лежащий документ и на открытый ларец, полный золотых монет.
– Я весь внимание, - кивнул Олег, - и давай, Годда, прекрати интриговать. Полную историю ты расскажешь мне потом, когда мы сядем у камина с бокалами хорошего вина и предадимся греху словоблудия. А сейчас я хотел бы услышать краткий пересказ этого будущего романа.
– Вы совершенно правы, милорд, - ответил Годда,
– Нет? – переспросил Олег. – Тогда вперед. Итак?
– Когда шли переговоры между канцлером Арно и вдовой конунга, обе стороны спешили заключить контракт и, соответственно, сглаживали углы. Канцлер не сообщил Саксе точный возраст королевы и передал портрет, выполненный пятнадцать лет тому назад, когда принцессе Екатерине было всего четырнадцать лет. Не стал он сообщать так же, что ни принцесса Екатерина Алератская, ни королева того же имени никогда не была замужем, но родила, как минимум, трех бастардов. Отцом этих детей является герцог Тремюзон, но жениться на королеве он не может, поскольку женат на другой женщине. Пока правил отец Екатерины, он покрывал ее, считая, что королям все дозволено. Однако шесть месяцев назад король умер, и принцесса стала королевой. В Арелате никогда не было правящих королев, она первая, и для упрочения власти ей срочно понадобился муж, номинальный супруг и не менее номинальный соправитель. Предложение Саксы оказалось более, чем подходящим. Одно «но». Сакса забыла объяснить, что семнадцатилетний провинциальный барон, ставший графом только в силу неблагоприятных обстоятельств, является интеллектуалом, воином и магом. Саксе надо было продать одну историю, канцлеру – другую, но, когда королева узнала правду, она пришла в ужас. Одно дело заполучить молоденького тюфячка, который будет прикрывать ее грехи и радоваться жизни, живя во дворце, а не в развалинах старой башни, и получая достаточно денег, чтобы вполне удовлетворять свои невеликие запросы. И совсем другое – если речь идет о красивом, умном, уверенном в себе военном вожде, совсем недавно одержавшем блистательную победу над сильным противником. А ведь движимая желанием поскорее закрыть сделку, она подмахнула, практически не глядя, исправленную версию контракта, по которой принц-консорт получает слишком много власти. Сообразив, что ничего хорошего из реализации заключенного соглашения не выйдет, королева послала графа Рауттера с приказом перехватить вас, милорд, в пути и уничтожить. Нет человека, нет проблемы.
«Вот так вот, товарищ лорд!» – Олег был потрясен и одновременно восхищен, его съели на раз и даже не подавились.
– Тупик! – сказал он вслух, пытаясь совладать с разгулявшимися нервами. – Ни туда, ни сюда. Контракт подписан, разорвать его… Даже не знаю.
– Нельзя, - тяжело вздохнул Годда. – Будут последствия.
– И я о том же, - согласился Олег. – Ехать в столицу – самоубийство. Сколько раз еще удача будет на моей стороне? В конце концов, все равно убьют, тем более, когда узнают про графа, - кивнул он на живого мертвеца. – И домой не вернуться. Во-первых, контракт, а во-вторых, там я буду всем костью в горле, и конунгу, и окружению нового ярла. Бера, хоть мне и тетка, но власть не вернет. И все, собственно. Тупик.
Он не стал говорить вслух, но тут был еще один немаловажный момент. Он ведь действительно стал ярлом совершенно случайно. Ни единомышленников, ни прочного тыла, каким иногда является семья, ни союзников сколько-нибудь серьезных. Даже ветеранов, которые бы прошли с ним огонь и воду, тоже нет. Он один, и это, увы, диагноз.
– Извините, милорд, что влезаю со своими советами, - Годда, похоже, действительно стеснялся, но в то же время был уверен, что обязан сказать, - времени на принятие решения у вас мало. Какое ни на есть, а решение следует принять или сегодня, или завтра. Граф тут не один был, его люди разбросаны по округе, и среди них есть дворяне, а значит, едва обнаружится, что граф пропал, кто-нибудь доложит канцлеру.
— Это я и сам понимаю, - скривился Олег. – Есть еще идеи?
– Я бы посоветовал бежать.
– Куда?
– Для начала в любую сопредельную страну, и, разумеется, нигде не называть своего настоящего имени. Деньги у вас есть, языки вы знаете…
– Да, да – покивал Олег. – Молодой, красивый, опытный воин и маг-недоучка…
– И это тоже, - пожал плечами Годда. –
«Учиться магии – это хорошо! – сообразил вдруг Олег. – Плохо не учиться».
Удивительно, но до этого момента, то есть, до тех пор, пока жизнь не загнала его в тупик, Олег не вспоминал о том, что лежало под волшебными палочками в той памятной шкатулке. А лежало там все или ничего. Все, если написанное в том свитке правда, и он сможет справиться с описанной в нем древней магией, и Ничего, если все это пшик, вранье и сказки, или та магия, о которой там идет речь, ему не под силу. Вот так вот. Но, с другой стороны, не попробуешь, не узнаешь.
— Вот что, Годда, - сказал он, со всей тщательностью, хотя и достаточно быстро обдумав свой план. – Этого, - кивнул он на пленного, - надо бы упокоить, но время терпит. Я вернусь в гостиницу, приберись тут и езжай в Нойс. Найди где-нибудь на окраине неприметный домик, что-нибудь изолированное, заплати сколько скажут, и пусть выметаются. Он понадобится мне всего на один день. Я приеду на рассвете, встретишь меня у заставы. После этого ты свободен. Деньги я тебе оставлю, иди, куда хочешь, делай, что пожелаешь.
– Я бы хотел с вами, - ожидаемые слова, предсказуемые и, в целом, приемлемые. Приключаться в одиночестве категорически не хотелось, а Годда выглядел подходящим спутником.
– Поговорим, когда встретимся, Годда. Прощай! – Олег кивнул Годде и вышел из комнаты. Он спешил, у него было много срочных дел.
***
Олег подошел к делу ответственно. Первым делом он объявил своим спутникам, что устал и перед тем, как отправится в столицу, желает отдохнуть.
– Два лишних дня погоды не делают, - сказал он своим спутникам, и они его позицию приняли с явным облегчением.
Все до чертиков устали, и пара дополнительных дней отдыха в таком городе как Бусбек явно лишними не будут. Город большой, торговый, шлюх и кабаков – на любой вкус и на любые деньги, - столько, что так сразу и не пересчитать. А Олег к тому же в очередной раз «купил лояльность», подкинув своим людям немного серебра сверх обычной платы. Так что его сразу оставили в покое, и он заперся в своих комнатах с верной и «безотказной, как трехлинейка» Лантруд. За прошедшее время девушка хорошо изучила характер нового Эбура, и, как и следует хорошей рабыне, делала, что должно, и не лезла, куда не следует. Он был добр к ней, щедр во всех смыслах этого слова и никогда не срывал на девушке злость. Она отвечала взаимностью, принимая его таким, каков он есть, вернее, каким Эбур стал после сражения на Русалочьем озере.
Итак, запершись в своих апартаментах, Олег попросил Лантруд не мешать и принялся за дело. Дело же его на данный момент заключалось в том, чтобы еще раз и с предельной тщательностью прочитать бумаги прадеда. Нужно было проверить, так ли верно он их понял, как ему показалось при первом подходе. Те ли выводы сделал из прочитанного. Так ли реалистичен его план. План же его, сверстанный «на живую нитку» еще ночью во время разговора с Годдой, строился на двух взаимосвязанных допущениях. Первое касалось личности прадеда, который утверждал в своих записках, что родился и вырос совсем в другом мире. В том мире, писал он в своих мемориях[6], оставленных «для его благородных потомков», нету ни Норланда, ни Морских земель, ни острова Скулнскорх, и королевство Альба в том мире называется Соединенным Королевством или Великобританией. Сам же он в той жизни был известен, как Гилберт Сегрейв граф де Мёлан[7]. В 1568 году от Рождества Христова он вместе со своим старшим братом Вильгельмом де Нёфмарш графом д’Э бароном Феррерс из Гроуби и другими родственниками путем сложного магического ритуала «прорвал границу миров» и оказался в совершенно другом мире, где опять же не было Морских земель, то есть Норланда и Содерленда, но зато была Англия, похожая на их собственную, только живущая как бы лет на двести позже, и огромный остров Скулнскорх, запирающий Немецкое море с севера. Однако Гилберт Сегрейв не прижился и в этом мире, и в 1575 году, если следовать летоисчислению, принятому на их прежней родине, провел тот самый ритуал повторно, но уже для одного себя. Вот так его прапрадед попал в королевство Альба, откуда в Норланд бежал уже его сын – прадед Эбура.