Берсерк
Шрифт:
Ну, в самом деле! Что плохого в том, чтобы стать принцем-консортом. Не надо будет больше выходить в море, воевать и противостоять заговорам. Ходи себе с гордым видом, надувай щеки и трахай горничных и фрейлин жены. А там же еще и двор, а значит полно придворных. Кавалеров пусть королева окучивает, если ей будет мало молодого и сильного принца-консорта, а дам он, пожалуй, возьмет себе. Бабы в ассортименте, еда и напитки с королевского стола и спокойная размеренная жизнь, проходящая между охотами, балами и адюльтером. Что еще нужно человеку, чтобы встретить старость? Книги. Ну, мужу королевы по-всякому добудут любые книги. Профессора опять же. В столице университет и, значит, есть профессора. Откажется ли кто-нибудь из них поучить чему-нибудь доброму и вечному самого принца-консорта? Конечно же нет. Но, если думать об учителях, то можно будет наконец заняться своей магией.
«Скучно
Решив свой внутренний конфликт и поумерив страхи, Олег отправился в путь. Прежде чем оставить Норланд на попечение регентского совета, он решил навестить резиденцию ярла замок Мёйдерслот на острове Арнёй. Торопиться ему было некуда. Этот вопрос он специально обговорил, взяв максимум возможного – полгода на все про все. Время требовалось на то, чтобы устроить свои дела, передать власть и подготовиться к долгому путешествию и переезду на другой конец мира. Но главным, разумеется, был вопрос власти, и тут, разозлившись на своих ближников за их хитрожопость, Олег - или лучше называть его, наверное, Эбуром, - сделал им крутую подлянку. Дело в том, что кроме двоюродных братьев, в массе своей вымерших от чумного поветрия или сложивших головы в последней войне, у Эбура имелась также двоюродная сестра. Арнлёуг - дочь Беры Чистой его тетки со стороны отца - была замужем и, несмотря на свой юный возраст, а она была ровесницей Эбура, успела родить уже двух сыновей. И своим наследником, то есть, новым ярлом Норланда Эбур назначил ее старшего сына Карла по прозвищу Каппи[1]. Тонкость же заключалась в том, мальчик являлся бастардом Эбура, поскольку как раз он в свое время распечатал свою кузину, став ее первым мужчиной. Бера была в курсе того, что творили ее племянник и дочь и, чтобы прекратить этот бесконечный инцест, по-быстрому выдала Арнлёуг замуж, а Эбуру в качестве утешительного приза подарила Лантруд. Теперь же получалось, что он оставляет титул не какому-нибудь левому племяннику, Фарвину или Одельгару, а своему сыну, - а то, что своего первенца Арнлёуг родила от Эбура, знали многие, - и в регентский совет войдут уже не его ближники, а муж Беры Чистой и его брат, а также отец Кугги Теленка - мужа Арнлёуг. Эти трое своего внука не сдадут, и сил у них, чтобы удержать власть в Норланде, должно хватить. Во всяком случае, Олег на это надеялся, ведь сын Эбура – это теперь как бы его сын тоже. Разделить их не получится.
А пока суд да дело, Олег занимался своими делами. До отъезда в Арелат он поселился в апартаментах ярла и оттуда контролировал процесс передела власти и неторопливо собирался в дорогу. И среди прочего провел ревизию своего наследства. То, что он отказался от власти, не значит, что он должен оставить своему наследнику и его опекунам личное имущество деда. А от Эбо Горна осталось довольно много всего, и кое-что из этого Олег решил взять с собой. Коллекцию оружия, например, и отличные штурманские инструменты, библиотеку на семи языках и «закладку на черный день», случайно обнаруженную в спальне ярла. Там за одним из камней, из которых был сложен камин, нашлась неглубокая ниша, а в ней замшевые и кожаные кисеты с алмазами, сапфирами, рубинами и изумрудами. Все камни были крупными и чистой воды. На вес все это сокровище тянуло никак не меньше, чем на килограмм. А килограмм драгоценных камней – это настоящее богатство. В общем, у деда было чем поживиться, включая неплохой гардероб. У них с Эбо оказались практически одинаковые размеры, так что плащи, камзолы, штаны и обувь ему вполне подошли, не говоря уже о всякой ерунде, типа перчаток и ремней. К слову сказать, официальная сокровищница ярла тоже не пустовала, тащить с собой через полмира сундуки с золотыми и серебряными чашами, братинами, подносами и кубками было по меньшей мере глупо. Он ведь ехал не в пустыню или в глухую провинцию, а в столицу одного из богатейших и наиболее развитых государств этого мира, где ему предстояло жить в королевском дворце. Верно, уж с посудой у арелатских королей все в порядке. И все-таки кое-что он из сокровищницы взял. Небольшой бочонок, заполненный золотыми монетами, как минимум, пяти стран и трех эпох.
«На дорогу, - решил он. – И на первое время, чтобы сразу не побираться!»
Однако, настоящее сокровище хранилось не в тайнике и не в сокровищнице, а в подкрышном помещении западной башни. Кастелян замка сказал, что туда сложены вещи, принадлежавшие прадеду Эбура. Тому самому графу, что бежал с Туманного острова. И по поводу этих вещей в распоряжении-завещании Эбо Горна было сказано следующее: «Имущество моего отца – первого ярла Гундберна хранить в
В комнате, дверь которой была заперта на замок, находилось несколько сундуков. В трех лежали старинные книги и свитки, а в четвертом… В этом сундуке была сложена какая-то одежда, а поверх нее стоял довольно крупный ларец.
«Так, так, - сказал себе Олег, поднимая крышку ларца. – Вы ведь не думаете, что я поверю в такую чушь? Или все-таки поверю?»
То, что лежало в ларце, вряд ли являлось учительской указкой. У Олега отчего-то сразу всплыло в памяти совсем другое словосочетание. Это явно были волшебные палочки. Пять разных и все-таки похожих друг на друга волшебных палочек, таких, какие запомнились ему из фильма…
«Черт! Черт! Черт!»
Прошлое Олега стремительно уходило в небытие. Он уже не мог вспомнить своей фамилии и членов своей семьи. Забылись специальность и то, где и кем он работал. То есть, наверное, это происходило постоянно с тех пор, как он обнаружил себя в теле Эбура. Но у него не было времени и сил заниматься чем-нибудь еще, кроме того, что можно, наверное, назвать выживанием. Олег выживал, врастая в новую реальность, а прошлое постепенно выветривалось, как скалы под ветром. Только у него это происходило быстрее. И вот сейчас, Олег обнаружил, что он помнит массу разнообразных фактов на двух языках из его прошлой жизни, - русском и английском, и на пяти языках этой новой жизни. Помнит, что, будучи Олегом, прочел множество книг и видел невероятно большое количество фильмов, но сейчас не может вспомнить, в каком таком фильме волшебники колдовали при помощи волшебных палочек. Вспомнилось вдруг, что фильмов было несколько. Целая серия. И все они были поставлены по серии книг про юных волшебников, но в чем там было дело, он сказать не мог. Забыл. Но сам принцип колдовства помнил хорошо.
Олег взял в руку одну палочку, потом другую и третью. Той самой оказалась как раз третья.
«Просто классика жанра! – покачал он мысленно головой. – Третья попытка, третий встречный, третье желание…»
Палочка в его руке потеплела, и на ее кончике возникло тонкое алое свечение.
«Ну, я же пиромант, или где?»
Олег не знал, что нужно делать, чтобы творить с помощью палочки колдовство. Единственное, что он помнил, это то, что в фильме палочками размахивали, одновременно выкрикивая заклинания. Однако он никаких заклинаний не знал, как не знал и то, какие точно движения надо совершать. Зато, роясь в памяти на предмет найти что-нибудь еще, он неожиданно вспомнил слово «концентратор».
«Концентратор… Что если палочка концентрирует магическую энергию, позволяя колдовать, то есть концентрировать свою силу на чем-нибудь конкретном?»
Сейчас он вспомнил, как поджигал горландские корабли во время битвы на Русалочьем озере. Там были дикая ярость, огонь, бушевавший в груди, и страстное желание поджечь вражеский фрегат. И кое-что еще. Пару раз он видел что-то подобное лучу гиперболоида инженера Гарина, вырывающееся из его руки, направленной в сторону горландского корабля.
«Почему бы не попробовать?»
Олег направил палочку на камин и представил себе огненный луч, бьющий прямо в топку, но ничего не произошло. То ли желание было не таким сильным, как следует, то ли воображение подкачало, то ли еще что, но ничего не вышло.
«Будем ждать третьего раза или обойдемся второй попыткой?»
Олег попытался вспомнить, что он чувствовал, когда в груди бушевал пожар ярости. Очень яркое чувство. Сильное, неповторимое, потому что ярость бывает разной. Всякой, даже холодной. Однако та ярость, которую он искал, нашлась на удивление быстро, и Олегу пришлось призвать на помощь всю силу своей воли, чтобы багровая тьма перестала застилать ему взор. Зато луч получился что надо. Непрозрачный, тугой и тонкий, как малиновая спица. И возник он всего на мгновение. Импульс, и в камине вспыхнуло пламя, мгновенно испепелившее горевшие в нем дрова.
«А ничего так! – ошалело подумал Олег. – Это же прямо-таки оружие судного дня!»
Правда, в следующий момент времени он вполне оценил расход энергии, потребный для создания подобных чудес. Силы словно откачали, и пот заливал его с головы до ног.
«Что ж, - кивнул он мысленно, - вполне логично. Похоже на частный случай закона сохранения энергии!»
В памяти всплыли какие-то имена, формулы, но единственное, что он мог сказать с уверенностью, что частный случай этого закона для гидродинамики называется законом Бернулли, и что Ньютон тоже что-то такое говорил по этому поводу в приложении к механической энергии.