Беспамятство
Шрифт:
Эти слова неожиданно вызвали у мужчины новый приступ ярости,
– Ах, вот, что тебя волнует! Как же я сразу не догадался: ты дочь своего отца. Извращенка! Да уж женюсь, не сомневайся!
– крикнул он и ушёл, хлопнув дверью.
Его трясло от бешенства. Сколько лет молодой жизни он загубил ради процветания империи тестя! Жаль потерянного времени, ночных тревог, противостояния грязной, изнуряющей мозг системе. Позволил втянуть себя в незаконные делишки, и только любовь к Ляле удерживала от того, чтобы не бросить в лицо этому стареющему клоуну Большакову и его прихвостню Бачелису - «подонки»! И что в итоге? Его уволят, как только папаша узнает о разводе. Хорошо, если не повесят какую-нибудь липу — растрату, например, или употребление наркотиков. Ну, это мы ещё посмотрим!
Последний демарш Максима показал Ольге, что характер мужа не изменился. Он просто долго пытался взять сё на жалость. Мужчины свято верят в эту женскую слабинку. Только кто из них троих несчастней? Наверное, всё-таки она. Хотя бы потому, что у него есть утешение — Валя, дети, а у Вали - верный клятве казак. У неё же не осталось никого кроме папы, да и тот в последнее время сильно переменился под влиянием Вероники. Всё равно нужно сделать так, чтобы отец не казнился, не брал на себя вину за неудавшуюся семейную жизнь дочери - ведь он встал на её сторону, когда мама возражала против свадьбы с Максом. В последнюю встречу папа очень помог морально, подбодрил. Хорошо бы почаще с ним встречаться, но когда? Теперь он появляется совсем редко, главным образом остается с молодой женой ночевать после посещения оперы, когда спектакли кончаются слишком поздно: Большаков не изменил привычке - в девять ноль-ноль сидеть в служебном кресле, Иногда Вероника выражала желание развлечься в ресторане элитного клуба, куда важную чету обычно сопровождал Бачелис. Поговорить с отцом, тем более по душам, возможности не находилось. Её замечательный, необыкновенный, единственный в своём роде папка стал удаляться, ускользать всё быстрее, унося с собой ощущение защищённости и бесконечности любви. Она давно это чувствовала, но боялась себе признаться, И вот время истины настало. Невероятно, но это случилось: она, которую все вокруг любили, осталась совсем, совсем одна на целом свете.
От жуткого открытия Ольга, так долго противостоявшая несчастьям, потеряла опору. Всего одну маленькую точку среди многих других, но важную, а может, и последнюю. Обрушилось всё, что составляло дом её души: чувства, мысли, надежды. Странно, но в кризисный момент она, вопреки обыкновению, ничего не анализировала. Сознание как бы выключилось, сохранились лишь эмоции и нестерпимая боль отчаяния, такая острая, что не жаль было жизни, лишь бы от неё избавиться.
У каждого человека хоть раз возникает почти неодолимое желание узнать вкус смерти до того, как она явится по собственному расписанию. Хоть раз ощущение бессмысленности и необязательности именно данной конкретной жизни становится сильнее всех других чувств, даже инстинкта самосохранения. Хоть раз отвращение к насильственно вменённой форме бытия превосходит стремление проснуться поутру и увидеть восход солнца. Хоть раз давление обстоятельств оказывается сильнее страха вечного забвения. Хоть раз безразличие побеждает любопытство.
Ольга не успела подумать, что делает, или не хотела успеть, иначе никогда бы не выпила пачку снотворного. Женщина, которая приходила но утрам убираться, обнаружила хозяйку без сознания, вызвала «скорую» и позвонила Виталию Сергеевичу.
Придя в себя на больничной койке, Ляля, ещё не открыв глаза, пожалела о содеянном. Болес того, она была в полной растерянности: как такое могло случиться? Сейчас она радовалась любому ощущению: слабости, неверному стуку сердца, рези в желудке. Жизнь возвращалась в неё, заполняла каждую клеточку. Почему так хочется жить? После всего, что произошло, после ужасных потерь
Первое, что Ляля увидела — было любящее и любимое лицо встревоженного отца. Врачи стояли вокруг, а он сидел рядом и держал её руки в своих больших руках. Утраченный мир вернулся и был прекрасен. Она заплакала облегчающими слезами. Влияние Вероники нанесло урон папиной уникальности, но, к счастью, свою девочку он любит по-прежнему. Как она могла усомниться?
Большаков навещал дочь каждый вечер, но пока говорить больной запрещалось,
Прошло несколько дней, и восприятие изменилось, Ляля выглядела помятой, но несломленной. Она пережила личную катастрофу, клиническую смерть и воскрешение. Это многое меняло. Оттуда все земные печали выглядели суетными и ничтожными. Во второй жизни акценты были расставлены несколько иначе.
К счастью. Потому что когда врач позволил разговаривать, Большаков, вместо слов утешения, неожиданно жёстко произнёс:
– Хотела пойти но стонам мамаши?
Новая ипостась отца проступила отчётливо, но уже не казалась бедствием. И Ольга впервые осознанно и бесстрашно возразила кумиру с поблекшим нимбом:
– Мама не была сумасшедшей, и ты это знал,
Он слегка растерялся, потом рассердился:
– Молчи. Здесь не место.
Отец никогда не говорил с нею так грубо. Она заупрямилась:
– Почему же? Тут ты не главный, ты просто посетитель, а я пациентка.
– Обычные пациенты лежат в районных больницах, в вонючих многонаселённых палатах, а здесь дорогая клиника, где тебя, почти безнадёжную, спасли, потому что ты — моя единственная и любимая дочь, хоть и дура, А твоему мужу это даром не пройдёт!
Отец упрекал ее в денежных тратах - это тоже было внове, но есть вещи поважнее.
– Пана, запомни: я люблю его, и очень прошу за меня не мстить. Обещаю, мы разведемся, но я его люблю, это сильнее меня.
– не смеши. Что ты в нём нашла, кроме киношной внешности? Жил в моём доме, ел мой хлеб, работал в моей команде, получал высокую зарплату, норовя учить меня морали. Теперь уволю - я держу возле себя только верных людей.
– Ты обещал, а я ещё сигнала не давала. Слово надо держать, даже если колется,
– Ладно. Но завтра же пришлю психиатра, экстрасенеа, гипнотизёра, всех, кого найду! Они избавят тебя от дурацкого наваждения,
– Согласна. Я сама этого хочу.
Ляля говорила искренне. И правда - соблазн, внушенный силой злого рока! А как ещё назвать неугасающсе чувство к человеку, за целый месяц ни разу не навестившего умирающую в больнице? Даже Рома со Светой пришли, на этот раз вместе, с цветами и улыбками,
– Всё за ручки держитесь?
– спросила Ляля, прикрывая насмешкой лёгкую зависть: союз ее бывшего любовника и подруги выглядел нерушимо.
Со дна души поднялась муть горьких ассоциаций. Света все поняла и, конечно, не обиделась.
– В этом мире нельзя одному. Если только очень сильный. А мы с Ромой обыкновенные.
– Я теперь тоже одна, и сил совсем никаких нет. Дашь мне за него подержаться?
Семицветик уже не улыбалась,
– Если он захочет.
– Захочет.
Ляля взяла Рому за полную вялую руку и ничего не почувствовала. У Макса рука сухая, горячая, с чуткими, длинными, как у пианиста, пальцами. Почему он даже не позвонил?
Медики и знахари кое-что умели, тем более за большие деньги. Транквилизаторы и медитации привели организм Ольги в некоторый порядок. Безумие последнего времени стало представляться ей неестественным, недостойным. Успешная интересная женщина вечно модного бальзаковского возраста, кандидат наук, доцент, владелица многокомнатной квартиры и автомашины за сорок тысяч долларов, окружённая студентами и поклонниками не имеет права пасть жертвой такого тривиального чувства, как любовь. Исключительность Медеи или Джульетты лишь подчёркивает необходимость нормы. Мир и человеческий род существуют благодаря тому, что любовь повторима. EI не обязательно снова выходить замуж. Свобода действий привлекательнее не только прежних терзаний, но и новых обязательств, Любовь умерла — да здравствует независимость!