Беспокойные боги
Шрифт:
Гарендот знал, он говорил с Братством еще до своего изгнания. Само собой разумеется, что эта женщина должна была знать мою миссию так же ясно, как и мужчина, и даже больше, потому что даймон, Братство, оставался в ее власти.
"Ты не можешь победить их", - сказало безжизненное тело в кресле. "Они - часть самой реальности. С таким же успехом ты мог бы бороться с гравитацией".
"Люди сражаются с гравитацией столько, сколько мы существуем", - сказал я. "Но я вынужден прийти сюда. Я не уйду без "Демиурга". Без архонтиков Мерикани. У меня есть приказ".
"От твоего
"От Абсолюта", - ответил я, желая узнать, знакомо ли Сагаре это имя. Она не подала виду: "От Тихого". От… воли, которая вернула меня к жизни". И все же я не мог заставить себя произнести слово "бог".
Один палец, унизанный кольцом, дернулся. Машины заговорили за свою хозяйку. "Ты хочешь лишить меня моей лучшей защиты."
"Отдай его мне, - сказал я, - и тебе вообще не понадобится защита".
Голем Юме занял выжидательную позицию рядом с троном своей госпожи, крепко сцепив руки на груди. Два дрона, кружившие вокруг меня, опустились рядом друг с другом так, что образовали пару глаз в воздухе. На мгновение все стихло, и я услышал далекий шум фонтанов, которых не мог видеть. Мне стало интересно, существуют ли они вообще, не просто ли этот звук маскирует тишину этого гулкого зала.
"Ты ожидаешь, что я поверю тебе, который дважды навлекал на меня беду?"
"А какой у тебя выбор?"
"Ты безоружен. Беззащитен. Твоя жизнь в моих руках".
"Если ты сможешь ее забрать".
"А жизнь твоей дочери?" Глаза снова сузились. "Могу ли я забрать и ее?"
Она, конечно, слышала наш разговор и достаточно просто догадалась о характере наших отношений.
Но я ожидал угрозы. "Убей меня, если хочешь, и всех моих спутников вместе со мной. Ты не уйдешь отсюда живой". Я не запаниковал и не впал в ярость, как, возможно, ожидала женщина-труп. "Ты так же смертна, как и прежде. Ты не можешь транслировать свой дух за пределы мира, и твой брат забрал у тебя всех твоих отпрысков".
"Правда?" Еще один палец дернулся. "Всех?"
"Это не имеет значения", - сказал я. "Убей меня, и флот превратит этот мир в пепел. Ни один из вас не спасется. Ни ты. Ни отпрыск твоего брата. Ты умрешь здесь, Кхарн Сагара, раз и навсегда, если не заключишь мир".
Моя левая рука потянулась к поясу, к карманному телеграфу Эдуарда. Пришло ли время для финального козыря?
"Демиург", - сказала Сагара, откинувшись на спинку кресла. "Мой флот выстоит. Корабль сможет защитить себя. Мне остается только ждать".
Она могла бы и подождать. Даже без указаний Вечного с Воргоссоса огромный корабль наверняка сможет действовать самостоятельно. У него были даймоны - в конце концов, после смерти первого Кхарна Сагары, которого я знал, он смог продержаться.
"А если ты ошибаешься?"
"Ты просишь меня доверить тебе мою единственную защиту, - сказала она, и ее голос наполнил воздух вокруг меня, - в то время как армада Стражей Капеллы сидит в засаде над моей планетой! Ты принимаешь меня за дурочку?"
Я ничего не сказал на это, изучая неподвижное тело женщины в кресле. Кожа на руках и лице выглядела почти пластифицированной,
"Что ты с собой сделала?" спросил я.
Она довела это воплощение до предела, даже больше, чем ее предшественник. Более тысячи лет реального времени отделяло нас от нашей последней встречи, и она цеплялась за свою смертную оболочку, как крыса цепляется за обломки, не желая их отпускать.
"Умирать трудно", - последовал ответ машины. "Можно подумать, я уже научилась этому".
"Это не жизнь", - сказал я. Женщина была почти живой мумией, призраком, запертым в собственном теле и едва способным двигаться. То, что она выбрала для себя такое существование, хотя могла бы с легкостью принять плоть одного из своих отпрысков, озадачило и восхитило меня.
"Напротив, - сказал Кхарн. "Я более живая, чем ты. Я нахожусь во многих местах одновременно. Во многих телах. В дронах, говорящих с тобой сейчас, в тех, что остались с твоей дочерью. Я нахожусь среди своих слуг и могу отправиться куда угодно. Даже сейчас я выслеживаю побратимов моего брата во дворце наверху. Я убила семнадцать человек с тех пор, как они сбежали из моей лаборатории".
"Ты боишься", - сказал я, проигнорировав ее маленькую речь. "Боишься смерти".
Она создала себе тело, почти невосприимчивое ко времени, и оставила его в самом сердце своего владычества, распространяя свою волю, свой образ на все свои владения. По крайней мере, ее предыдущее воплощение обладало этой способностью, но он не довел заботу о сохранении собственной плоти до такой же порочной степени.
Двигались только черные глаза. Незрячие, они все еще находили мое лицо, направляемые машинами, которые видели за нее.
"Ты боишься того, что последует за этим", - сказал я. "Я знаю, что ты видела здесь. Что нашли мерикани". Эти глаза расширились, их молочно-черные зрачки окружила белая склера. "И я знаю, что они убили его. Твой брат не сказал этого прямо, но они, должно быть, уничтожили его. Наблюдатель, которого они нашли. Я знаю, что это возможно".
Наступило одно из привычных молчаний Сагары, и я повернулся, надеясь найти какой-нибудь артефакт или произведение искусства, выставленное на обозрение Вечного Владыки. Но ничего не было, только голые столбы из бледного камня, уходящие к железным дверям, да пол, устланный кабелями и проводами. Юме молчал, неподвижно стоя рядом со своим повелителем.
"Капелла не уничтожит Воргоссос", - сказал я в конце концов.
"Ты так уверен в этом?"
"Воргоссос должен был отойти к Латарре после победы", - сказал я, подумав о битве, все еще бушующей на орбите, - о которой я ничего не знал. Был ли жив Лориан? Живы ли Дору и Кедрон? А свободные капитаны? "Твоему брату".
Ничего.
"У него с Императором соглашение", - сказал я. "Император отдал ему во владение всю Норму. Взамен твой брат обязался предоставить свой флот для участия в войне и средства, чтобы выследить сьельсинов среди звезд. Капелла не посмеет поставить это под угрозу".