Беспокойные боги

Руоккио Кристофер

Пусковой отсек примыкал к задней части корпуса и простирался настолько далеко, насколько это было возможно, над трюмом и инженерной палубой. Лифты не работали, когда мы добрались до них, и нам пришлось подниматься по лестнице. Рамантану настоял на том, чтобы идти первым, и послал вперед двух своих оставшихся скахари. Я бросился за ними, двигаясь как во сне. Вскоре мы достигли верхнего уровня и, повернув направо у лестницы, поспешили по коридору на корму. Привлеченные, возможно, шумом наших ног, из проема слева от нас появилась пара мародеров-сьельсинов. Они сделали запрос и увидели меня и людей Анназ

слишком поздно. Люди Рамантану кинулись и повалили их, когтистые руки рвали мечи, раздирали горла.

Из открытой двери выскочил еще один сьельсинский мнунатари и налетел на одного из людей Рамантану. Вытащив тонкий нож из ножен на запястье, падальщик вонзил лезвие в мягкое, незащищенное броней место под рукой бойца. Оба ксенобита упали, падальщик наносил воину новые и новые удары. Слишком поздно, чтобы помочь, я бросился вперед, описав своим клинком плоскую дугу, которая снесла голову убийце.

Под только что обезглавленным телом умирал воин. Я подумал, что такие междоусобные бои - неотъемлемая часть жизни сьельсинов.

"Оставь его, - сказал Рамантану, нависнув над моим плечом, словно сама Смерть. "Он мертв".

"Ндакту!" - задыхался умирающий воин. "Ндакту, Ичакта-дох!"

Без слов Рамантану опустился на одно колено, схватив скимитар за середину лезвия, чтобы лучше направить его острие. Я увидел, как острие скимитара нацелилось под подбородок умирающего существа, и отвернулся, когда Рамантану вогнал его в мозг.

Из восьми сьельсинов, присоединившихся к Рамантану, когда он молил меня о пощаде, осталось только пятеро. Пятеро… и сам капитан.

* * *

"Оружейный склад прямо впереди, - сказал я на сьельсинском, жестом приказав ирчтани взять точку.

Анназ прыгал, порхал над телами в коридоре, держа одну когтистую руку на длинном ноже, пристегнутом к поясу, готовый к еще одному внезапному нападению. Но его не последовало, и мы добрались до тяжелых дверей в оружейную. Они частично открылись и заклинились, заставив нас открывать их вручную, пока не стали достаточно широкими, чтобы мы смогли проскользнуть.

Оружейная комната была невелика, от двери до задней переборки - футов сорок. Слева и справа за пультами лежали мертвые люди, по полу тянулись кровавые следы, оставленные другими. Это были люди, дежурившие на турелях, которые усеивали внешнюю часть "Реи", охранявшие трап и подходы к левому и правому борту. Несмотря на то, что "Рея" была маленькой и предназначалась для посадки, у нее не было подфюзеляжных пушек, только основная батарея на задней части корпуса - прямо над нами - и единственный отсек для запуска ракет.

Сами ракеты хранились вертикально, запертые во вращающемся отсеке-карусели, словно пули в старинном огнестрельном оружии. Каждая из них была диаметром около фута и ростом чуть больше человека.

Так было.

Из восьми торпед, хранившихся в карусели, семь исчезли - несомненно, их забрали мнунатари и доставили на какой-нибудь десантный корабль сьельсинов.

Восьмая лежала на полу отсека, ее боеголовка была аккуратно извлечена и отложена в сторону, как будто рукой какого-то осторожного хирурга. Корпус также был вскрыт, микроплазменная камера вырезана, как опухоль, и отложена в сторону.

Это был NEM.

Я упал на колени, совершенно опустошенный.

"Oyade detu raka yelnumbana ne?" -

спросил Рамантану. Мне показалось, что я почувствовал его замешательство, даже за чужеродностью его тона, сомнение в своем новом хозяине, новом боге.

"Он уничтожен", - заметил Анназ.

"Что нам делать?" - спросил другой ирчтани. "Что теперь?"

Я поднял руки к лицу. Раненая ладонь засохла, перестала кровоточить.

У меня не было ответа.

Мы проиграли.

Кибалион. Я задумался. Кибалион знал об оружии NEM. Ласкарис знал. Должно быть, он отдал приказ сьельсинам - скорее всего, какому-нибудь технику МИНОСа - демонтировать эту штуку, чтобы убедиться.

Я ударил себя кулаком по ноге, сразу пожалел о содеянном и вместо этого стиснул зубы.

"Башанда?" -командир ирчтани смотрел на меня сверху вниз.

"Мы не можем оставаться здесь, - сказал я. "Битва проиграна."

Мы проделали такой путь, потеряли столько жизней… напрасно.

Операция "Гномон" провалилась.

Ушара проснулась, и так же, как Наблюдатель на Наири обрел новые силы, терзая людей из экспедиции Арадьи, она обрела новую жизнь в людях и сьельсинах, которых поглотила. Тогда я резко вспомнил ее видение, которым она поделилась со мной: ее дух мерцал в пустыне Сабрата, как умирающий уголек, слишком слабый, чтобы вырваться из магнитного поля планеты.

"Нам никогда не следовало приходить сюда", - простонал я.

Но было уже слишком поздно.

На борту "Троглиты" было еще оружие NEM, но "Троглита" была потеряна.

Мы ничего, абсолютно ничего не могли сделать. Ни против Наблюдателя, ни даже против сьельсинских отщепенцев, воюющих на поверхности. Оружие было потеряно, и даже я не мог его восстановить. При всех моих способностях я не могу повернуть время вспять.

Тогда я понял дух отчаяния, который, должно быть, поселился в Леониде Бартоше на Беренике так давно. Тогда я почувствовал желание, более острое, чем все, что я знал, желание смерти, более острое, чем голод, чем жажда, желание, которое болело во мне сильнее, чем желание сна, чем животная похоть.

Я хотел умереть.

Не исключено, что именно в этот момент пришло сообщение. Я думаю, Рамантану и Анназ, должно быть, подняли меня на ноги и повели обратно к мостику, чтобы посмотреть, сможем ли мы заставить "Рею" лететь… но как бы я ни напрягал свою память, я не могу вспомнить это иначе, хотя ты, дорогой Читатель, считаешь это дешевой драмой.

Должно быть, так оно и было в тот момент.

Анназ выпрямился, поднял один коготь к тому месту, где, как я догадался, под черными перьями прятался его коммутатор. Прислушавшись, он повернулся ко мне лицом.

"В чем дело?" спросил я, опасаясь ответа. Рамантану сдвинулся, придвигаясь ближе.

В ответ хилиарх ирчтани постучал по своему наручному терминалу, и раздался голос, голос, который я думал никогда больше не услышу.

"Лорд Марло?"

"Альбе?" Я выпрямился, больное колено застонало, когда я перенес на него свой вес. Я чуть не упал. "Альбе? Кассандра с тобой?"

Ответ Эдуарда прозвучал хрипло: "Она здесь".

"Где ты?" Я вскочил на ноги, окинул взглядом оружейную, как будто мог найти этого человека, стоящего в каком-нибудь темном углу.