Беспощадные короли
Шрифт:
— Что-нибудь взяли?
— Нет… я-я так не знаю. — Я не смотрела должным образом, но мой ноутбук был единственным ценным предметом в комнате, и он все еще был на месте. Я заметила большинство своих учебников в разных местах на полу, и я сомневалась, что они были бы чем-то, что Короли Кладбища хотели украсть в любом случае.
Чего они хотели?
— Вероятно, студенты разыгрывают шутки или один из этих ритуалов дедовщины. — Парень из службы безопасности кампуса направился к двери. — Утром мы пошлем кого-нибудь починить сломанный замок.
—
Он равнодушно пожал плечами.
— Подопри дверь стулом, — предложил он и исчез за дверью. Спасибо ни за что.
Дрожащими пальцами я набрала номер Мии. Когда она взяла трубку, ее приветствие было мягким и сонным, я никогда не была так благодарна, услышав ее голос.
— Миа, можно я… ничего, если я останусь с тобой на ночь? — Она была в женском обществе, и у нее была соседка по комнате, но я не могла остаться одна.
Ее голос мгновенно насторожился.
— Что случилось?
Я не могла рассказать ей о королях кладбища, если это тоже сделает ее мишенью. Я никогда не прощу себя. Поэтому я дала ей реплику, которую дал мне парень из службы безопасности кампуса.
— В мою комнату вломились, это была шутка или что-то в этом роде. Ничего не было взято, но они не смогут починить замок до утра. Я не чувствую себя в безопасности, спя там со сломанным замком.
— О, нет. Это ужасно, мне так жаль, детка! Конечно, ты можешь придти и остаться. Ты хочешь, чтобы я пришла и встретила тебя, чтобы тебе не пришлось быть одной?
Я с трудом сглотнула.
— Нет, спасибо. Скоро увидимся.
— Хорошо.
— Спасибо, Миа. — Закончив разговор, я запихнула в рюкзак несколько вещей, включая ноутбук и пару учебников, которые мне были нужны. Колеблясь в центре своей комнаты, я раздумывала, не пойти ли в ванную за косметичкой, но я не могла снова увидеть доказательства посещения Королей.
Вместо этого я ушла, не оглядываясь.
11
После поступления в колледж мне казалось, что у меня и моих братьев была двойная жизнь. Нам пришлось научиться сливаться с толпой и стараться не выделяться. Рисковать было большой авантюрой, но мы ждали этого шанса, а рисковать нужно, если хочешь награды. Некоторые люди делали что угодно за деньги, и, к счастью для нас, охранник, отвечающий за здание Эверли, был очень жадный на деньги мудаком.
Я оставался в тени и наблюдал, как Эверли выбежала с одной лишь сумкой. Ее волосы были собраны в беспорядочный пучок, кожа бледная, а губы розовые от того, что она прикусила губу.
Наша работа здесь была выполнена.
Охранник, который пошел проверять ее комнату, подошел ко мне после того, как ее машина выехала со стоянки.
— Где остальные мои деньги? — он требовал от меня.
Я закатил глаза и отдал ему вторую половину денег. Ему заплатили за то, чтобы он закрыл на это глаза и не сообщил об этом охране кампуса.
—
Он оглядел меня с ног до головы, зная о репутации, которая предшествовала мне, и кивнул. Как только охранник ушел, я прошел вперед и направился к комнате Эверли и вошел в нее во второй раз за ночь.
Ничто так не раздражает человека, как нарушение его святилища. Испортите то, что заставляет их чувствовать себя в безопасности, и это делает их параноиками. Я слишком хорошо это знал. Люди дорожили вещами, которые позволяли им чувствовать себя в безопасности — дома. Ты убирал это, и у тебя было преимущество.
Я вошел в комнату, сфотографировал это место и отправил его Каллуму и Сэинту. Их ответы пришли мгновенно.
Сэинт: Тебе пришлось переборщить?
Каллум: Она была напугана?
Я: Она ушла. Просто сделаю небольшую уборку и разведку.
После моего сообщения я убираю телефон. Я должен был поработать над тем, чтобы исправить все, как у нее было раньше. Опять же, это служило двойной цели: посмотреть, как далеко мы можем с ней играть, и какой будет переломный момент, когда она побежит к своему дяде.
Этот скользкий ублюдок жаждал повода, чтобы нас выгнать. Он ненавидел тот факт, что школе приходилось давать стипендии нам, местным жителям; еще больше он ненавидел тот факт, что я и мои братья получили по одной из таких.
Когда я убирал комнату Эверли, я наткнулся на фотографию ее и ее родителей. Она выглядела счастливой и беззаботной. Улыбка на ее лице не была похожа ни на что, что я когда-либо видел.
Думаю, у некоторых семей действительно было все, в то время как некоторые из нас едва держались вместе.
— Ya callate. — Пьяные крики моего отца были слышны по всей квартире. Он говорил маме заткнуться.
Сколько я себя помню, у меня было две версии моего отца. Трудолюбивый, который ходил на работу с понедельника по пятницу. Который играл со мной в футбол по будням, если не был слишком уставшим.
Затем был тот, кто выходил по выходным, когда выпивал слишком много пива. Как будто все, что он держал взаперти в течение недели, вылилось наружу.
— Тссс, что скажут наши соседи? — Моя мама умоляла говорить его потише.
— Мне похуй. Me vale madre (в пер. с исп. Моя долина), они не платят нам за аренду, — ответил мой папа, полный высокомерия, и я увидел страдание на лице моей мамы.
Моему отцу не нужно было становиться жестоким. Не тогда, когда слова иногда бьют больнее, чем любой удар физически.
Я поставил рамку на место, испытывая отвращение к своим детским воспоминаниям. Единственное, чего я не выносил, так это женщин-тряпок. Это была проблемой матери. Мне было похуй. Нужно быть гребенной идиоткой, чтобы потерять свою жизнь из-за того, что ты слишком боялась ответить.