Бессмертники — цветы вечности
Шрифт:
— Людей береги. И предупреди: пусть без надобности не палят, мы не грабители!
30 августа группа боевиков из трех человек, возглавляемая Гузаковым, вышла из леса и направилась к станции Усть-Катав. К зданию вокзала подошли уже в сумерках Народу было немного, да и тот в ожидании поезда толпился на платформе. Здесь же для поддержания порядка бдительно прохаживался непременный в таких местах «фараон».
— Будем брать, — коротко шепнул друзьям Михаил. — За вами «фараон», за мной касса. Начинаю с подходом поезда… По местам!
Вот, шипя и отдуваясь, подошел пассажирский поезд. Помещение вокзала опустело совсем. Можно начинать.
Дверь кассы оказалась незапертой, и все последующее заняло не больше одной минуты. Стоило Михаилу войти и наставить на кассира пистолет, как у того от страха отнялся язык. Взяв
«Деньги изъяты на нужды революции. Вернем народу после победы. Михаил Гузаков»
Уходя, на всякий случай предупредил:
— Кричать и бежать за полицией не советую. Мои товарищи проследят, имейте это в виду!
Рано утром на квартиру полковника Ловягина позвонил дежурный офицер.
— Господин полковник, получена экстренная телеграмма. Разрешите доложить?
— Читайте! — предчувствуя неладное, рявкнул полковник.
— «30 августа вечером тремя злоумышленниками ограблена станция Усть-Катав. Взято 597 рублей. Грабители скрылись в горах за Юрюзанью. Ротмистр Апостолов».
В погоню за Юрюзань из Усть-Катава ушли пятнадцать конных казаков. Кропачево снарядило отряд пеших солдат. А в это время в Верхних Кигах к почтовому отделению подъехала тройка.
Эту группу возглавлял Федор Новоселов. Под началом у него были Иван Огурцов, Николай Кудимов, Иван Головкин и еще два Ивана — Хрущев и Сидоркин. В основном ребята из Златоуста и Миньяра, один командир уфимец.
«Как там у них дела?» — тревожился Гузаков. О них он узнает позже, когда через несколько дней, отбившись от погони, они соберутся вместе на тихой Александровской сопке под Златоустом. А пока в Уфу летела новая телеграмма златоустовского жандармского ротмистра Апостолова:
«Вчера утром злоумышленниками ограблено почтовое отделение деревни Верхние Киги. Убит почтальон, тяжело ранен начальник отделения. При преследовании грабителей ими еще убит один и ранено четыре крестьянина и полицейский урядник. Преследование продолжается».
Да, операция, на которую возлагались такие надежды и которая ожидалась простой и легкой, на деле вылилась в настоящее сражение.
С е к р е т н о
7 сентября 1907 г.
Начальнику Уфимского губернского жандармского управления
В дополнение телеграммы моей от 1 сентября доношу, что обстоятельства ограбления почтового отделения в деревне Верхние Киги Златоустовского уезда были таковы. 31 августа около 9 часов утра пять неизвестных молодых людей, вооруженных револьверами и кинжалами, прибывшие, как выяснилось, в эту деревню еще накануне, наняли тройку обывательских лошадей и подъехали к почтовому отделению. Трое из них вошли в помещение…, где в это время находились почтальон и начальник отделения; первый выстрелом из револьвера был убит наповал, а у второго потребовали ключи от кассы; получив ключи, разбойники открыли кассу и взяли оттуда около 50 руб. денег, на 6000 руб. контрольных марок сберегательной кассы, а также несколько посылок. Лежавшие в кассе отдельно и прикрытые книгами 6000 руб. денег разбойники не заметили и не взяли. Затем они вышли из почтового отделения, и, уходя, один из них несколькими выстрелами смертельно ранил начальника отделения. Потом сели в нанятый экипаж, столкнули с него кучера и выехали из деревни.
Вскоре в Кигах была организована крестьянами погоня за грабителями, коих они настигли в соседнем селе Леузы, верст около 15-и от Кигов. Разбойники, заметив погоню, стали отстреливаться, но при выезде из села Леузы, проехав еще версты четыре, они были уже плотно окружены большой толпою крестьян, предводимых полицейским урядником села Леузы Габитовым, и должны были бросить приставших лошадей и скрыться в придорожные кусты. Из кустов они открыли стрельбу по наседавшим крестьянам, среди коих лишь у одного был браунинг с 7-ю патронами, быстро расстрелянными, да и у полицейского урядника имелся револьвер.
Вскоре разбойниками был тяжело ранен Габитов, убит один из крестьян, тяжело ранен один и легко 6 крестьян, а также убито и ранено 4 лошади. После таких потерь и в особенности после ранения урядника крестьяне
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что разбойники не старались скрыть от крестьян своих лиц, будучи по-видимому, уверены, что их никто здесь не знает. Приметы их подробно описаны, и ныне розыск производится по этим приметам и тем следам, которые они оставили…
…В глубоком сухом логу возле заброшенной охотничьей землянки горел костер. Вокруг него, усталые и удрученные, сидели люди. Все нещадно курили. На иных белели свежие бинты.
— Говори, говори, Федор, — подгребая в костер угли, сказал один из них, высокий и плечистый. — Или, считаешь, все?
— Не все, Михаил, — не поднимая глаз, ответил Новоселов. — При отступлении тяжело ранен в поясницу Иван Головкин. Несли сколько могли, но когда преследование возобновилось, пришлось спрятать в лесу. К нему срочно нужно доставить доктора.
— А ты не допускаешь, что он уже в руках у жандармов?
— Уверен, что нет…
— Дальше.
— Особо отличился Иван Огурцов. Он сумел спешить одного из преследователей и, вскочив на его лошадь, преградил дорогу толпе. Отлично бил из маузера. Многих спешил еще. А когда и под ним убили лошадь, вскочил на другую и догнал нас.
— Так…
— И самое главное, Михаил: денег-то почти нет. Можно сказать, все впустую..
Опять курили. Молчали. Говорить никому не хотелось, да, собственно, и не о чем было говорить.
— А тебя не удивило, — по-прежнему обращаясь только к командиру, спросил потом Гузаков, — что главными вашими преследователями стали крестьяне, кигинские мужики с дубьем?
— Известное дело — мужики, — невесело отозвался Федор и вздохнул: — Темнота… Революция ведь и для них делается, а не понимают…
— А не кажется ли тебе, что с самого начала вы повели себя как самые обыкновенные грабители, вот и подняли на себя народ?
— Что-о?! — вскочил оскорбленный Новоселов. — Это мы — грабители? После всего, что пережили?
— С кем воевал, Федор? И вообще зачем было стрелять в безоружных почтовых служащих? Неужто этот бедолага почтальон показался вам таким грозным сатрапом, что вы от страха разучились соображать? И начальника отделения — тоже… Зачем столько неоправданной крови?
— Нервишки сдали, Миша… Сам все вижу и понимаю: дело дрянь. Как тысяцкому докладывать будем?
— Доложим то, что есть. А прежде нужно позаботиться о Головкине. Доктора я тебе не обещаю, а сестричку найдем…
Никогда еще Гузаков не видел Ивана Кадомцева в таком подавленном состоянии. Губы утончились и обескровились, прекрасные девичьи глаза запали в темные ямы, и в них — такая тоска, такое отчаяние, что хоть не гляди…
Не сказав по докладу ни слова, он лишь распорядился:
— «Кигинцам» сдать оружие и ждать суда совета дружины. И еще: это был последний экс. Когда революционеры начинают слишком много стрелять, это становится опасным… для дела революции…
Тяжело переживал Михаил эту неудачу, а в это время его скромной персоной были озабочены десятки крупных начальствующих лиц — от симского унтера Миронова до директора Департамента полиции империи Российской.
С е к р е т н о Э к с т р е н н о
15 сентября 1907 г.
Уфимскому губернатору
По полученным агентурным сведениям, разыскиваемые Михаил Гузаков, Николай Гнусарев, Мызгин (Волков), Соколов и др. революционеры скрываются в лесах между Казармой Твердышевой и селом Сергиевкой, а также что будто бы бывают и на пчельнике своего доверенного Курчатова; пчельник этот находится недалеко от Симского завода.
О чем сообщаю на распоряжение Вашего превосходительства.