Бессонница
Шрифт:
— Какой она была милой, — пробормотала Элен. — И такой красивой, правда, Ральф.
— Да, — согласился он, доставая чашки (и стараясь расставлять их вне досягаемости любопытных ручонок Натали). — Это фото сделано за месяц или два до начала головных болей. Наверное, держать фотографию на кухонном столе перед сахарницей эксцентрично, но именно в этой комнате я провожу большую часть времени…
— Мне кажется, это отличное место, — вступила в разговор Гретхен.
Голос у нее был низкий, с приятной хрипотцой. Ральф подумал: «Пошепчи она мне на ушко, могу поклясться, старенький мышонок в брюках
— Я тоже так считаю, — согласилась Элен. Она, избегая прямого взгляда, одарила Ральфа неуловимой улыбкой, сняла с плеча розовую сумку и поставила ее на с гол. Натали забеспокоилась, протягивая ручки к матери, как только увидела свою бутылочку. И вдруг яркое, но, слава Богу, кратковременное воспоминание промелькнуло в голове Ральфа: Элен, шатаясь, бредет к «Красному яблоку». Один глаз заплыл, щека в крови, к бедру прижата Натали — так подростки носят учебники.
— Хочешь покормить девочку? — спросила Элен. Улыбка ее стала увереннее, она снова посмотрела Ральфу в глаза.
— Почему бы и нет? Но кофе…
— А о кофе позабочусь я, — улыбнулась Гретхен. — За свою жизнь я варила кофе миллионы раз.
— Отлично. — Ральф уселся за стол, держа в руке бутылочку со смесью.
Натали уверенно пристроила головку у него на плече и, схватив соску губами, принялась деловито сосать. Ральф улыбнулся Элен, сделав вид, что не заметил слез, вновь выступивших у нее на глазах.
— Быстро же они учатся.
— Да. — Элен, оторвав кусок бумажного полотенца от рулона возле раковины, промокнула глаза. — Не могу спокойно смотреть, как ей легко с тобой, Ральф, — раньше она так себя не вела, правда?
— Честно говоря, не помню, — солгал он. Раньше такого не было. Не из-за того малютка сторонилась его, просто она не была настолько доверчива.
— Только не забывай нажимать на пластиковый вкладыш бутылочки. Иначе Натали наглотается воздуха, и ее начнет пучить.
— Вас понял. — Ральф оглянулся на Гретхен: — Получается?
— Конечно. Как вы обычно пьете кофе, Ральф?
— Думаю, из чашки.
Рассмеявшись, она поставила чашку на стол, подальше от Натали. Гретхен села, положив ногу на ногу, и Ральф проследил за ней взглядом — не смог удержаться. Когда он поднял голову, Гретхен иронично улыбнулась.
«Что за черт, — подумал Ральф. — Нет ничего омерзительнее старого козла. Даже такого старого козла, которому удается поспать всего два — два с половиной часа в сутки».
— Расскажи о своей работе, — попросил Ральф, когда Элен села за стол и отхлебнула кофе.
— Думаю, день рождения Майка Хэнлона просто необходимо признать национальным праздником — тебе это имя о чем-нибудь говорит?
— Немного. — Ральф улыбнулся.
— Я была уверена, что нам придется уехать из Дерри. Разослав прошения о приеме на работу во все библиотеки до самого Портсмута, я поняла, что такая перспектива мне не по душе. Из своих тридцати одного только шесть лет я прожила здесь, но Дерри стал для меня родным домом — трудно объяснить, но это так.
— Ничего не нужно объяснять, Элен. По-моему, дом — это такая вещь, которая дается человеку, как цвет лица или глаз.
Гретхен кивнула.
— Да, — сказала она. — Полностью согласна.
— Майк
— Ты была просто счастлива, — согласилась Гретхен. — И это очень приятно.
Она улыбнулась Элен, и для Ральфа эта улыбка стала откровением. Он внезапно понял, что может смотреть на Гретхен Тиллбери бесконечно, но это ничего не изменит. Даже если бы в комнате находился Том Круз <Популярный голливудский актер.>, все осталось бы по-прежнему. Он подумал, уж не догадывается ли об этом Элен, а затем отчитал себя за глупость. У Элен были свои недостатки, но тупость не входила в их число.
— И когда ты приступаешь к работе? — поинтересовался Ральф.
— Двенадцатого, ответила Элен. — Буду работать после обеда и по вечерам. Жалованье, конечно, не королевское, однако его вполне хватит, чтобы продержаться зиму, несмотря на то, как пойдут… Остальные мои… Разве это не здорово, Ральф?
— Конечно, — согласился он. — Великолепно.
Натали, выпив полбутылочки смеси, теперь проявляла признаки потери интереса. Соска наполовину высунулась у нее изо рта, и струйка молока сбежала по подбородку. Ральф потянулся, чтобы вытереть ей личико, и его рука оставила в воздухе деликатные серо-голубые линии.
Натали ухватилась за них и звонко рассмеялась, когда линии растворились у нее в кулачке. У Ральфа перехватило дыхание.
«Она видит. Ребенок видит то же, что и я». "Ерунда, Ральф.
Полнейший бред, и тебе это известна". Однако он знал, что дело обстоит иначе. Только что он собственными глазами видел, как малютка Нэт пыталась схватить аурные полосы, оставленные его пальцами.
— Ральф? — окликнула Элен. — Что-то случилось?
— Ничего. — Взглянув вверх, он увидел, что Элен окружает блестящее облако цвета слоновой кости, струящееся волнами, словно дорогой шелк.
Поднимающаяся вверх «веревочка» шириной с ленту на свадебном подарке имела тот же оттенок. Аура Гретхен Тиллбери была темно-оранжевого цвета, по краям переходящего в желтый.
— Ты собираешься вернуться в свой дом?
Элен и Гретхен переглянулись, но Ральф вряд ли заметил их замешательство. Ему не нужно было наблюдать за лицами и жестами обеих женщин, чтобы понимать их чувства, и сознание этого стало откровением; все, что ему было нужно, — это смотреть на их ауры. Лимонные оттенки по краям ауры Гретхен потемнели, превращая ее в однородно-оранжевую. Аура же Элен, сжавшись, стала настолько яркой, что глазам было больно смотреть. Элен боялась возвращаться. Гретхен же знала об этом и сердилась на нее.
«Я на свою собственную беспомощность, — подумал Ральф. — Это еще больше выводит ее из себя».
— Я собираюсь еще немного пожить в Хай-Ридж, — как-то неохотно ответила Элен. — Может быть, до зимы. Думаю, скоро мы с Натали переберемся в город, но дом будет выставлен на продажу. Если кто-то его действительно купит — а при настоящем положении дел на рынке недвижимости это весьма проблематично, — деньги будут переведены на общий счет. Его поделят поровну между мной и Эдом на основании закона о разводе.