Бесстрашный
Шрифт:
В ту же секунду вражеские солдаты хлынули через лишившуюся защитников баррикаду внутрь «вагенбурга». Мгновенно их остановить не смогли, и они сразу же принялись расцеплять соседние с упавшей повозки. Так что когда у них на пути встали десятка четыре копейщиков и алебардистов, пролом в «вагенбурге» расширился ещё на одну сдвинутую с дороги «телегу».
Подсказать дерущимся за проломом парням, что им делать, я со своего места не мог, как не мог и отправить туда резервы (их просто не было). Я мог только пожелать им удачи (тревожный сигнал в виде взвившейся в небо парочки файерболов алого цвета они уже дали)
Хруст, как я видел, сражался в первом ряду, ловко отмахиваясь от противников укороченной глефой. Перед ним дважды, отражая чужие удары, вспыхивала призрачная зашита, и дважды чужие удары, пусть вскользь, но всё-таки доходили до цели.
Спустя полминуты наши наконец-то сообразили, как действовать. Внутри «гуляй-города» стояло аж шесть резервных повозок. Ещё перед боем я, поддержанный Туром, попенял Хрусту, что, мол, негоже оставлять их так много, что для непредвиденных случаев хватит и трёх. К счастью, молотобоец настоял на своём. И, как теперь выяснилось, был совершенно прав.
Все шесть повозок сначала сцепили между собой, а затем покатили вручную к месту прорыва. При этом манёвре все те, кто дрался сейчас с прорвавшимися имперцами, стопроцентно оказывались снаружи от «линии», отсечённые от своего «гуляй-города» новой цепью повозок. Манёвр жестокий. Несправедливый до боли. Но чтобы спасти «вагенбург», кто-то действительно был должен остаться снаружи. Никто из тех сорока… то есть, уже тридцати не стал отступать, не стал спасать свою жизнь. Прижатые к своим же «телегам», они гибли один за другим и падали там, где стояли. Отчаянная безнадёжная рубка продолжалась минуты две, но свою задачу обречённые выполнили. Резервные повозки успели сцепить с остальными, новая защитная «линия» выстроилась за их спинами неприступной стеной.
Когда парней, отбивающихся от остервенело прущих имперцев, осталось лишь пятеро во главе с Хрустом, я уже почти что решился отдать приказ применить специальные боеприпасы, приготовленные совсем для другого, лежащие сейчас по несколько штук возле каждого стреломёта, укрытые противопожарными «ковриками». Надежда оставалась только на них. А если без них, то на чудо…
— Паргус, готовность! Изделие номер два. Одиночный огонь.
— Готовы, мессир, — доложился помощник.
Моя рука поднялась и… застыла на полдороге.
Канониры баллисты замерли, ожидая отмашки.
Команда «Огонь!» так и не прозвучала.
Потому что чудо произошло. Обыкновенное, какие случаются там, где люди не ждут его, а просто делают своё дело так, как умеют.
Во фланг навалившимся с тыла на «гуляй-город» вражеским мечникам ударил конный отряд. Всего лишь полсотни всадников, сумевших пробиться сквозь плотную массу рвущейся в драку пехоты противника. Без всякой поддержки, одним лишь напором и диким желанием рассчитаться на убитых товарищей. Возглавляющий группу Аршаф врезал по колышущейся перед «вагенбургом» толпе «ветровым клином». Убить никого не убил, но сумел разметать стоящих стеной солдат на двадцать шагов в стороны и в глубину, получив таким образом столь нужное для разгона пространство. После чего он и его бойцы опустили тяжёлые копья и дали коням шенкелей.
Таранный удар по пехотному флангу вышел на загляденье. Наши прошли сквозь него, словно нож сквозь масло, пронзив чужой строй
— Отбой! — скомандовал я изготовившемуся для стрельбы расчёту баллисты.
Стрелки принялись крутить ворот, чтобы ослабить натянутую тетиву, и в это мгновение за пазухой у меня «зазвонил» связь-камень.
«Код синий-один», — всплыло из глубины «экрана».
Именно то, чего мне сейчас не хватало для кардинальных решений.
Я мысленно усмехнулся и тронул рукой пластину «иллюзия». После чего ткнул пальцем в связь-камень и проговорил голосом второго верховного:
«Это Меноний. Я слушаю».
«Здесь Дарша, мессир. Нарий приказал выдвигаться».
«Выдвигаться куда?»
«К южному мосту, через Прошты».
Деревня Прошты, судя по картам, располагалась на полпути между южным и северным трактами.
«Понятно… — взял я короткую паузу. — По моим сведениям, положение следующее. Крамос у северного отбивается, и довольно успешно. Бандиты свой главный удар нанесли по Нарию. Поэтому сенешаль хочет взять под себя твой корпус, разбить мятежников и забрать все лавры себе. Не думаю, что нам это выгодно…»
Я вновь сделал вид, что задумался.
«Так что же мне делать, мессир?» — спросила, не выдержав, Дарша.
«Ждать и никуда не спешить».
«Но это же…»
«Никаких но, моя дорогая! Я всё продумал. Ты будешь ждать два часа, а потом я скажу тебе, куда выдвигаться. Если же Нарий снова начнёт звонить, скажешь, что тебя тоже атаковали, и, пока бой не закончится, прийти ему на помощь не сможешь. Надеюсь, ты понимаешь, зачем нам это?»
«Я понимаю, мессир. Нарий не должен стать победителем. Мятежников победим мы».
«Умница! — похвалил я Даршу. — Именно так всё и будет».
Разговор завершился.
Я убрал камень и посмотрел на ожидающего указаний алхимика:
— Отставить отбой! Готовьте баллисты к работе.
— Все?
— Все. Цели сейчас передам…
Глава 17
Охваченные огнём высоты-холмы выглядели, словно раскалённые скалы вокруг погружённой во мрак долины из мифов про царство демонов. Дым застилал дорогу, закрывал солнце, заставлял бойцов двигаться осторожно, держа у лица мокрые тряпки, оглядываясь и озираясь: не затаились ли в пожухлых от жара кустах выжившие имперцы…
Удар очистительным пламенем оказался поистине страшен. Снаряды с горючей жидкостью не пробивали магическую защиту, но сжигали вокруг себя всё, что возможно, включая воздух, поэтому тем, кто находился внутри призрачной сферы, рано или поздно становилось нечем дышать. Слабые маги теряли сознание, и призрачная защита рушилась. Сильные могли нагонять свежий воздух сверху, но, что удивительно, из-за такого «поддува» пламя вокруг защиты разгоралось сильнее, и это приводило к более худшим последствиям, чем просто смерть от удушья. Пространство в пределах защитной сферы становилось похожим на топку, своего рода плавильную печь или кузнецкий горн, где имперские воины и ополченцы сгорали, как угли, от идущего со всех сторон жара.