Бесы Черного Городища
Шрифт:
Впрочем, и Алексей, и Иван относились к тем агентам, которые хотя и ворчали порой на начальство, но понимали, что в случае опасности Федор Михайлович не станет отсиживаться за их спинами и никогда не свалит собственную вину на подчиненных… И то благоволение, которое Тартищев иногда им выказывал, чаще всего выходило им боком. Сами судите…
Кому чаще всего доставались трудные и опасные задания? Конечно же, старшим агентам Вавилову и Полякову! А кому больше всех влетало по первое число и даже по последнее? То-то и оно! Кто больше тянет, на том и везут…
Так что случай с Полиндеевым друзья восприняли
И что хорошего находят в этом занятии художники, проводящие многие часы за этюдником? Неужто их не одолевают комары и прочая кровососущая дрянь? Так думал Алексей, тщетно пытаясь разогнать рукой тучи вьющихся над ним комаров. А они с каждой минутой, проведенной сыщиками вблизи озера, становились все агрессивнее. Берега покрывали густые заросли камыша и рогоза, а само озеро было изрядно загажено любителями пикников. Вблизи него давно уже никто не отдыхал, о чем свидетельствовали жалкие руины: остатки купальни и лодочной станции, поэтому комаров можно было легко понять — давненько они не ужинали с таким аппетитом.
Измученный битвой с комарами, Алексей вздохнул с облегчением, когда раздался долгожданный цокот копыт и среди деревьев показалась легкая коляска, на которой Карп Лукич Полиндеев пожаловал на встречу с «экспроприатором».
Он оставил экипаж возле развалин купальни и направился в сторону пня. Остановившись рядом с ним, купец нервно огляделся по сторонам и, сняв котелок, обтер лысину и лицо большим носовым платком. Затем стал прохаживаться взад-вперед по поляне, покручивая в руках трость и то и дело оглядываясь на темнеющую вдали чащу соснового бора.
Лицо его перекосилось от страха еще с того момента, когда он сделал первый шаг из коляски на траву. Алексею казалось, что он слышит, как зубы спиртозаводчика выбивают чуть ли не барабанную дробь. Руки Полиндеева заметно тряслись, да и по поляне он ходил, словно изрядно выпивший человек: покачиваясь и спотыкаясь о невидимые в траве камни.
Наконец Карп Лукич вынул из жилетного карманчика часы, посмотрел на циферблат и щелкнул крышкой. Иван в тот же миг приложил ладонь к губам и очень похоже закрякал уткой. Купец оживился, лицо его вмиг повеселело. И он довольно бодрым и стремительным шагом направился к одному из деревьев и остановился в его тени. То есть старательно исполнил все, что от него требовалось после получения сигнала от сыщиков. Обретя доказательство близкого присутствия полицейских, Полиндеев, несомненно, воспрянул духом и принялся расхаживать под деревом, насвистывая мотивчик из модного в прошлый театральный сезон водевиля. Котелок он сдвинул на затылок, руки с зажатой в них тростью заложил за спину. Сгорбленная было спина выпрямилась, приличных размеров живот воинственно выпирал вперед.
Время тянулось, прошло не менее получаса, но жулик не появлялся. Иван и Алексей уже начали многозначительно переглядываться и делать понятные только им знаки: кажется, злоумышленник сегодня не покажется, видимо, почуял что-то неладное или, того хуже, обнаружил засаду. Спиртозаводчик тоже мало-помалу утратил свой самоуверенный вид и стал все сильнее нервничать, впрочем, своего
И тут совершенно неожиданно из кустов вынырнула щуплая фигурка. Это был мальчишка по виду лет четырнадцати-пятнадцати. Голову его прикрывала широкополая, смахивающая на дамскую шляпа, лицо пряталось за черной маской, а сам он кутался в какую-то длинную и изрядно выцветшую хламиду.
Он быстрым шагом пересек поляну, подошел вплотную к застывшему как мраморное изваяние купцу и рявкнул деланым баском:
— Конверт!
Трясущейся от страха рукой Полиндеев полез за пазуху, достал пакет, передал его злоумышленнику и в полуобморочном состоянии прислонился к дереву. «Ворон» принялся запихивать конверт с «деньгами» куда-то под свое исключительно нелепое одеяние. И в этот момент чуть ли не на голову ему свалился один из сидящих в засаде полицейских. Вымогатель упал, шляпа покатилась по траве, а сам он заорал дурным и плаксивым голосом: «Мама!» — когда все три дюжих агента навалились на него и прижали к земле.
Алексей и Иван подбежали и растолкали полицейских, толпившихся и радостно галдевших вокруг захваченного жулика, и увидели сидевшего на земле мальчишку в гимназической тужурке, худенького, остроносого, похожего больше на растрепанного воробья, чем на ворона. Размазывая слезы по лицу, он рыдал навзрыд и уговаривал полицейских не сообщать маменьке о его недостойном поведении.
Спиртозаводчик наконец опомнился от пережитого волнения и, прижимая ладонь к груди, пристроился рядом с Вавиловым. Прищурившись, он всмотрелся в мальчишку и потрясенно вскрикнул:
— Ну, язви его в душу мать! Это же Ярослав, наш сосед.
Его мать Клавдия Макаровна Казаркина содержит мясную лавку и поставляет нам к столу свинину и баранину.
Неожиданно резво он подскочил к юному злоумышленнику и ухватил его за ухо.
— Ах ты, аспид! Сатанинское отродье! Это кто же тебя надоумил? Кто вразумил на подобное свинство? Уж не мы ли тебя чаем потчевали, вареньем угощали?
Алексей не совсем вежливо подхватил купца за локти и оттащил его от рыдающего в три ручья мальчишки.
— Успокойтесь, Карп Лукич! Мы сейчас им займемся, а вам не следует к нему прикасаться, в суде могут посчитать ваши действия за самосуд.
— Да я ему… Да я… Я ему голову оторву! — продолжал кипятиться купец, обретший смелость после благополучного завершения дела. Ему явно было стыдно за проявленную трусость и за то, что его провел зеленый еще мальчишка, его, Карпа Лукича Полиндеева, который мог провести и обмануть кого угодно. И вдруг неожиданно сам попался на удочку — и кому, спрашивается, жалкому школяру, у которого еще усы не растут!
— Так вам знаком этот юный господин. Карп Лукич? — Иван поднял мальчишку за шиворот и поставил на ноги, затем залез ему за пазуху, вытащил смятый пакет и показал купцу:
— И этот конверт тоже узнаете?
— Узнаю, — ответил тот угрюмо и отвел взгляд. — Только, если можно… — Он махнул рукой. — Не надо его забирать в полицию. Я хорошо знаю его матушку, весьма достойная женщина. Одна сына воспитывает, может, где и недоглядела. Я с ней сам поговорю, она его выдерет как Сидорову козу.