Без имени

Demi Urtch

Забавно: каждый раз встреча с Рури в итоге приводит к тому, что Лейб оказывается у кого-то на поводке.

Она, наверное, мстит ему.

От мерной тряски мутит, и, на беду, не получается даже отключиться. Дорога кажется тошнотворно бесконечной. Лейб пытается заговорить с охранниками пару раз, но успеха не достигает. Возможно, они даже не знают меканского.

Лейб прикрывает глаза, но вместо сна под веками мелькают случайные сцены.

…Рури лежит на кровати, вытянув над головой руки и разглядывая дурацкий неоновый лак на ногтях. Тёмные волосы волной разметались по подушке, спадают вниз, к полу – Лейб, кажется, и не встречал девчонок с настолько длинными, особенно с последней модой на короткие стрижки кислотных цветов. Удивительно, что Рури не следует ей. В комнате душно – Лейб

пытался собрать кондиционер, но пока не раздобыл ещё кое-каких деталей. Кажется, что жарче может быть только в жерле вулкана, поэтому из одежды на Рури только тонкий, едва не прозрачный топик и трусы с каким-то глупым принтом. Кажется, котики. Рури говорит о всякой пустой ерунде, а Лейб любуется её загорелыми ногами, хотя должен возиться со схемой. Как можно возиться со схемой в такую жару и рядом с полуголой Рури? Её браслет – плетёный, не со схемами, – тоже валяется где-то, и ничего не скрывает шрам на предплечье. На прошлой неделе на свалке нашли труп с таким же шрамом…

…Лейб путано объясняет принцип работы излучателя, который придирчиво крутит в руках южанин с огромным носом, и старается не показывать раздражения. Набел обещал привести кого-то из «дикарей», но, похоже, говорил слишком буквально: татуировки банды Герзе Лейб нигде не видит. Только непрозрачные признаки иммиграции. Лейб надеется, что гость хотя бы понимает всё, что он говорит. Во всяком случае, носатый остаётся доволен. Когда Лейб спрашивает о нём у Набела позже, тот смеётся. Ну конечно, говорит, у него нет татуировки. Герзе очень щепетильно относится к своему телу…

…Рури стреляет в ногу незадачливому грабителю с такой же лёгкостью, с какой делает всё в своей жизни. Розовые тапки с заячьими ушами и футболка с ананасами прибавляют ситуации сюра, и Лейб думает, что, возможно, ещё спит. Он зачем-то говорит, что это всё наверняка из-за последней закупки тарвия. Всё-таки не показалось, что какой-то мутный тип крутился рядом, наверное, он проследил, и… Что теперь с ним делать, сдать патрулю? С Рури не спросят за эту пушку? Рури улыбается. Лейб не знает, куда она утаскивает скулящего матом грабителя, и не спрашивает у неё после. Через неделю Рури так же улыбается, когда просит перевязать ей простреленное плечо…

…Лейб хочет сказать, что Герзе знает толк в винах, но в последний момент сконфуженно останавливается, потому что сам не знает в них толк. Мягко освещённый кабинет, где они сидят, выглядит дороже, чем какая-либо квартира, где жил Лейб. Аккуратная цифровая панель последней модели странно смотрится на тяжёлом резном столе непонятно какого века, наверняка ведь подлинном. Этот стол, напоминающий о камернийских документальных фильмах, не менее странно выглядит с огромным южным – как это называется? – гобеленом и яркими подушками с бахромой, а они – со статуэтками северных народов на полке. Раньше Лейб видел такие в музее. Всё вместе это создаёт ощущение хаоса и одновременно какой-то гармонии. А ещё полной неуместности здесь Лейба. Герзе смеётся, заметив его стеснение, на удивление – не обидно, а как-то располагающе, и доверительным тоном принимается травить байки о кривых человечках с гобелена. Лейб здесь, чтоб договориться о поставке схем на поисковики, но, вопреки ожиданиям, это ни капли не похоже на мафиозные сделки, которые он себе представлял, скорее на визит к старому приятелю. Удивительно, как при настолько нескладной, хищной, пожалуй, даже отталкивающей внешности Герзе оказывается таким приятным, душевным собеседником…

…Рури проходит в комнату так быстро, что едва не сбивает Лейба с ног, и, не ответив на приветствие, начинает судорожно собирать вещи. Выгребает из тумбочки какую-то мелочёвку, достаёт из-под кровати чемодан со всяким хламом, тащит из шкафа куртку. Лейб даже не сразу находится, что сказать, только…

– Эй, парень, подъём.

Кто-то пихает в плечо – в больную руку, твари, – и Лейб с трудом разлепляет веки. Голова гудит. Наверное, снова жар. Сейгиным охранникам приходится страховать Лейба, когда он выбирается из машины то ли в каком-то ангаре, то ли, может, на подземной парковке.

Рядом переговариваются на меканском. Проклятье, Лейб не понимает ни слова. Может, стоило поучить языки, когда ещё была возможность.

Когда он сыто и беззаботно жил под крылом у Герзе… Много чего можно было б сделать, если б знать заранее.

На какой-то момент Лейб различает голос Рури среди других и тревожно ищет её взглядом. Угадывает только по тому, что никто больше здесь не замотан так, как она. Раньше Рури не так одевалась. Более ярко, открыто. Сейчас – тонкий шарф на лице, низко надвинутый капюшон, всё серое, как будто идёт грабить кого, ну правда. Лейб угадывает взгляд в свою сторону по повороту головы, но Рури сразу отворачивается. Говорит ещё что-то и уходит, как кажется, торопясь. С ней уходят и её домашние.

Женщина, с которой говорила Рури, напротив, цепко оглядывает Лейба и подходит широким, быстрым шагом. Она, наверное, лет на пятнадцать старше Лейба, в коротко стриженных тёмных волосах уже блестит седина.

– Ну что, беглец? Я Сейга, будем знакомы. – Она говорит с сильным акцентом, но, кажется, свободнее той старухи.

– Лейб. – Он выдавливает улыбку.

Как бы там ни было, лучше показать себя обаятельным. Хотя бы приветливым.

– Знаю. Сейчас тебя отведут к доктору, так что не трясись так. Поговорим, когда придёшь в себя.

Лейб хочет сказать, что трясётся совсем не от страха, а от грёбаного озноба и не то чтобы это контролирует. Но Сейга так же стремительно отходит, отдавая распоряжения на меканском. У неё гортанный, резкий и шершавый голос.

Лейб тяжело выдыхает и позволяет вверить себя заботам доктора.

***

Неизвестно уж, что за лютые смеси колят Лейбу и как они скажутся на организме позже, но оправляется он куда быстрее, чем ожидал. Может, он просто недооценивал тайчанскую медицину.

Сейга, тем не менее, пока не приходит. Рури тоже. Лейб не пересекается с ней даже во время коротких прогулок по коридору. Не уверен, что она вообще где-то поблизости, что осталась здесь. И где сам находится, Лейб тоже не очень понимает. Тут нет окон – кажется, это всё-таки где-то под землёй, и все попытки уйти дальше от палаты натыкаются на вежливые рекомендации вернуться в постель. Словарный запас охранников на меканском не блещет. Обстановка не то чтоб бедная, но безликая и функциональная. Помимо сурового вида мужчин в коридоре – Лейб даже начинает различать их по лицам! – он встречается только с сухощавой молчаливой женщиной-доктором лет пятидесяти-шестидесяти и кучерявым молодым медбратом. Он болтлив, но, тем не менее, не имеет и шанса на коммуникацию с Лейбом: по-мекански понимает только «спасибо» и белозубо улыбается в ответ. Браслет успевают снять во время очередного забытья Лейба, так что остаётся только пялиться в потолок. Путём сложной пантомимы Лейб пытается добиться, чтоб ему принесли бумагу и карандаш – хоть набросать кое-что от скуки. Но, видимо, никаких острых предметов доверять Лейбу не хотят. Докторша, имя которой Лейб так и забывает спросить, притаскивает древнего вида книгу на меканском. Это оказывается паршивый любовный роман. Что ж, он хотя бы смешон. Лейб читает его по нескольку абзацев – насколько хватает сил во всех смыслах. Докторша наблюдает за потугами, как кажется, с насмешкой.

Наконец Лейба, видимо, признают готовым к диалогу.

– Я думал, меня станут допрашивать, едва продеру глаза, – хмыкает Лейб, когда Сейга входит в комнату.

– Жаль разочаровывать, но ты – не единственная моя забота, парень. – Сейга устало усмехается и устраивается в кресле.

Против ожиданий, вместо верной охраны в комнату за ней прошмыгивает только Рури. Впрочем, чему удивляться? Рури – магичка, и едва ли её впечатлил боевой потенциал Лейба. Почти наверняка после её рассказов Сейга не побоялась бы его и в полном одиночестве.

– Тебе не жарко? – не удержавшись, кивает Лейб Рури.

Здесь довольно душно, а она вновь закутана по самое не могу.

– Не жарко, – скупо отвечает, пряча руки в карманы. – Расскажи мне про проект, над которым ты работал. Из-за которого тебя ищет Герзе.

Лейб хочет сказать, что ей неплохо бы для начала сказать, что он получит взамен. Или, на худой конец, чего с ним не сделают.

Но горло внезапно сдавливает так, что даже дышать становится трудно. Лейб хватается за ворот выданной здесь футболки и беспомощно открывает рот.