Без семьи
Шрифт:
— Так, так, это очень легко…
— Конечно, легко. А так как пастуху тоже нечего было делать, то он…
— Играл на свирели.
Так старался я объяснить Артуру всю басню, и он легко заучил ее.
— Ах, как я рад! — воскликнул он. — И как будет довольна мама!
В это время на веранду вышла мать Артура. Она была недовольна, увидев нас вместе, но Артур не дал ей произнести ни слова.
— Я знаю басню! — воскликнул он. — Рене научил меня.
Артур подал ей книгу и сказал всю басню, не сделав ни одной ошибки. Она обняла Артура и нежно поцеловала его, а потом протянула
— Ты добрый мальчик, Рене!
С этого дня мое положение в этой маленькой семье сильно изменилось. Меня считали теперь не только комедиантом, который должен развлекать больного мальчика, но и помощником Артура в его занятиях. Это обстоятельство особенно радовало вдову Милиган, так как ей очень хотелось, чтобы Артур делал хорошие успехи в учении. Путешествие в лодке доставляло мне большое удовольствие. Если какая-нибудь местность нравилась нам, мы останавливались здесь на некоторое время. Если она была однообразна, мы плыли дальше. Мы отправлялись в путь, когда хотели и не знали никаких забот, как другие путешественники. Нам не нужно было торопиться доехать до гостиницы, чтобы пообедать или переночевать. В обычный час обед подавался у нас на веранде, и, обедая, мы любовались пробегавшими мимо нас видами.
Когда заходило солнце, мы останавливались на ночь там, где заставал нас вечер. Зажигали лампы. Артура укладывали около стола, я садился рядом с ним, и его мать показывала нам хорошие картинки. Если вечер был теплый, я сходил на берег и, отойдя на некоторое расстояние, садился и играл на арфе все пьесы, какие знал, и пел все песни, каким меня научил Витали. Артуру доставляло большое удовольствие слушать музыку и пение в тиши ночи. Он часто кричал мне, чтобы я повторил какую-нибудь понравившуюся ему пьесу.
Для меня, жившего сначала в домике матушки Барберен, а потом бродившего по большим дорогам с Витали, такая жизнь казалась настоящим раем.
Иногда, глядя на бледного, болезненного Артура, я, сильный и здоровый, чувствовал к нему зависть. Я завидовал тому, что у него есть мать, которая так горячо любит его. Как нежно она ласкала его и как часто целовал он eel И мне становилось грустно. У меня нет матери, и никто не приласкает меня. Может быть, я когда-нибудь увижусь с матушкой Барберен. Это будет для меня большой радостью, но ведь не назову я ее, как прежде, «мама».
Теперь я знаю, что она мне не мать.
ГЛАВА 12
Возвращение Витали
Быстро проходили дни в пловучем домике. Я проводил эти дни в праздности, сытости и тепле. Мои артисты хорошо поправились и чувствовали себя превосходно. Но я не забывал, что скоро уже должен наступить срок выхода моего учителя из тюрьмы.
Мы находились довольно далеко от Тулузы, где был заключен Витали, и мне предстояло одному добраться до этого города. Признаюсь, меня тяготила мысль о близкой разлуке с Артуром и его матерью. Они относились ко мне хорошо и, живя с ними, я не знал никакого горя и забот.
Однажды занятый мыслью о предстоящем возвращении Витали, я спросил мать Артура, во сколько дней можно дойти до Тулузы?
Артур, услыша мой вопрос, воскликнул:
— Я не хочу, чтобы Рене от нас уходил!..
Мне
— Мне самой хочется, — возразила она, — чтобы Рене остался у нас. Он мне понравился, и я нахожу, что его пребывание здесь полезно для тебя. Но для того, чтобы он остался, необходимы два условия — чтобы Рене захотел остаться у нас и чтобы на это согласился его хозяин.
До этого разговора я совершенно не предполагал, что мне придется делать какой-нибудь выбор. Я считал, что мое пребывание в плову чем домике ограничено тем временем, пока мой хозяин находится в тюрьме. Предложение Артура поставило меня в крайне затруднительное положение.
Артур, который боялся и не любил книг, думал, что мое замешательство вызвано тем, что меня заставят учиться. Поэтому он попросил мать:
— Ты, ведь, не станешь его слишком мучить книгами?
На это мать ответила:
— Рене должен подумать. Я ему предлагаю не только лишь удовольствие и прогулки. Ему придется посидеть и за книгами и, главное, променять свою прежнюю свободную жизнь на жизнь с нами.
Я, конечно, не боялся того, что мне придется учиться. Книги привлекали, а не отталкивали меня. Мои колебания были вызваны совершенно другими соображениями. Я привык за время своих скитаний с Витали к свободной и независимой жизни. Я полюбил моего хозяина и считал его своим учителем. Мне тяжело было бросить его и променять нашу прежнюю жизнь на жизнь в семье Милиган, где я все же не чувствовал себя равным с ними. Живя с Витали, я наравне с ним зарабатывал себе пропитание, а живя в семье этих богатых людей, я являлся для них лишь скоморохом, которого приютили по капризу больного мальчика.
Эти мысли мгновенно пронеслись у меня в голове, и я тут же решил, что, как только выйдет из тюрьмы Витали, я разыщу его и не расстанусь с ним. Но об этом решении я не хотел до поры до времени говорить Артуру, чтобы преждевременно не огорчать его. Поэтому я ответил, что прежде всего необходимо будет получить согласие моего хозяина.
— Хорошо, — сказала мать Артура, — я напишу ему, чтобы он приехал в Сет, потому что мы не можем вернуться в Тулузу. Я вышлю ему деньги на дорогу и надеюсь, что он поймет причины, по которым мы не можем ехать по железной дороге.
Я провел тревожную ночь, полную раздумий. В моей жизни снова должны были наступить перемены.
Через три дня был получен от Витали ответ, в котором он сообщал, что приедет в Сет в субботу, с двухчасовым поездом.
В назначенный день я пошел с собаками и обезьяной на вокзал встречать своего хозяина. Собаки беспокоились, точно предчувствовали неожиданную встречу. Я стал в дальний угол вокзала, держа собак на веревке и обезьяну под курткой. Подошел поезд. Собаки сразу почуяли прибытие хозяина. Они вдруг рванулись вперед, и я не успел опомниться, как они вырвались и убежали. Вскоре я увидел их прыгающими около Витали, который вышел из вагона в своем обычном костюме. Собаки визжали и бросались на него.