Без стежка

Филлипс Хани

— Ветряная мельница тоже покрыта шрамами, но она все равно по-своему красива.

— Я считаю это просто руинами. Напоминание о том, на что я способен.

— Есть несколько способов взглянуть на что-либо.

Прежде чем он успел возразить, Виктория наклонилась вперед и снова поцеловала его, наслаждаясь его языком, танцующим с ее языком, и запахом дерева и кожи, окружающим ее. Не прерывая поцелуя, она стянула рубашку с его плеч, его кожа между шрамами была теплой и гладкой. Его мышцы напряглись под ее руками, и она поняла, что Фрэнк

держится совершенно неподвижно.

Она подняла голову и улыбнулась ему.

— Все в порядке, если ты пошевелишься, знаешь ли.

— Боюсь.

— Боишься?

— Боюсь потерять контроль. Причинить тебе боль.

— Ты не причинишь мне вреда, — уверенно сказала она, затем откинулась немного назад, позволяя ему наблюдать, как она стягивает платье с плеч.

Ее руки едва не дрожали, но она продолжала действовать, спустив платье до талии, оставив грудь обнаженной и уязвимой в лунном свете.

— Ты не носишь бюстгальтер, — хрипло сказал он.

Виктория пожала плечами, от этого движения ее груди задрожали, а голод в его глазах усилился.

— Грудь едва достигла чашки А. Казалось, в этом никогда не было особого смысла.

Его рука медленно и осторожно поднялась, едва касаясь ее тела. В нетерпении Виктория наклонилась к нему, и они оба ахнули, когда его большая теплая рука сомкнулась на маленьком холмике. Возбуждение текло по ее венам, как теплый мед, когда она покачивалась рядом с ним.

— У тебя такая мягкая кожа.

— А твои руки грубые. Прекрасно, — поспешно добавила она, положив свою руку на его руку, чтобы удержать его там, когда он начал ее убирать. — Я не знала, что это может быть так хорошо.

Фрэнк пробормотал сдавленное согласие, его рука прижалась к ее коже, и она улыбнулась.

— Должны ли мы посмотреть, что еще приносит удовольствие?

Глава 9

«Я не должен», — подумал Фрэнк, но ничто не могло помешать ему согласиться на все, что хотела Виктория. Как это возможно, когда она была теплой и желающей в его объятиях, идеальная маленькая грудь дрожала под его рукой, а неожиданно большой сосок казался дразнящим обещанием в его ладони.

— Давай попробуем немного сильнее надавить, — призвала она.

Маленькая рука поверх его двинулась, побуждая его крепче сжать хватку. Он повиновался, и ее глаза потяжелели от удовольствия.

— О да. То есть… тебе это тоже нравится?

— Да.

Это слово вырвалось из сдавленного вздоха, но она, должно быть, услышала его искренность, потому что улыбнулась.

— Тогда давай попробуем еще немного.

Она еще раз призвала его крепче сжать хватку, а затем ахнула, когда он это сделал. Фрэнк почти запаниковал, но она отказалась его отпустить.

— Похоже, мне нравится более твердое прикосновение.

Твои руки идеально подходят для этого.

Она посмотрела вниз.

— И мне нравится видеть их на себе. Я не осознавала, что визуальный элемент — такой важный аспект.

Ей нравилось видеть его руки на себе? Его голова закружилась, когда она еще сильнее наклонилась к нему, и он, к своему ужасу, осознал, что находится на грани кульминации.

— Я… мне пора идти.

— О, нет. Я хочу, чтобы ты дальше поэкспериментировал с моими сосками.

Изображение было слишком большим. Он эякулировал с внезапной шокирующей интенсивностью, когда ее глаза расширились. Он ожидал, что она испытает отвращение или даже потрясение, но вместо этого она улыбнулась медленной, удовлетворенной улыбкой.

— Похоже, что ты находишь это таким же захватывающим, как и я. Как скоро…

Ох! Ее улыбка стала еще шире, когда она нашла его все еще возбужденный член.

— Ты все еще твердый. Отлично.

Фрэнк подавил смех, а затем покачал головой.

— Мы должны остановиться.

— Это действительно то, чего ты хочешь?

Прежде чем он успел ответить, Виктория наклонилась и освободила его эрекцию. Он возник между ними, такой же напряженный и твердый, как всегда, и все еще сиял от его смущения быстрой кульминации. Она, казалось, не возражала, одобрительно изучая его, прежде чем наклонить голову.

— У тебя здесь тоже есть швы? Почему?

Он так и не смог этого понять, но по обеим сторонам его члена проходили две линии швов. Виктория провела по ним пальцем, и Фрэнк вдруг понял, что они необычайно чувствительны. За все эти годы эрекция у него случалась редко, и он никогда не прикасался к себе, отказываясь получать удовольствие от своего преображенного тела. Но сейчас… Он стиснул зубы, борясь с очередной волной желания.

— Это ведь не больно, не так ли? — спросила она с тревогой.

— Боже, нет.

На ее лице промелькнуло задумчивое выражение.

— Держу пари, что они будут чувствовать себя прекрасно внутри меня, как те модные презервативы.

— Дорогая, ты меня убиваешь, — простонал он. — Ты слишком маленькая. Мы не можем…

— У первой приемной матери, которую я помню, той, которая поняла, что у меня есть талант к науке, была поговорка: есть желание, есть и способ. Именно ей удалось вовлечь меня в первую программу для одаренных, даже когда все говорили, что это невозможно.

Он не мог удержаться от смеха, хотя его член пульсировал от разочарованного желания.

— Я не думаю, что это одно и то же.

— Посмотрим.

Виктория соскользнула с его колен прежде, чем он успел возразить, но лишь на время, достаточное для того, чтобы платье упало к ее ногам. Затем она вернулась к нему, — великолепно, восхитительно обнаженная.

— Ты такая красивая, — прошептал он, и даже в лунном свете он мог видеть, как она покраснела.

— Тогда прикоснись ко мне еще раз.