Без ума от графа
Шрифт:
— Сэр, не кажется ли вам несколько странным столь внезапный интерес к моей сестре? — язвительно спросил другой, не столь щеголеватый, зато явно желчный джентльмен.
Должно быть, это был Ксавье, лорд Стейн, брат Розамунды.
Разница в цвете волос могла ввести в заблуждение, но, приглядевшись, легко можно было заметить общие черты. У всех Уэструдеров были синие глаза. Правда волосы у брата Розамунды чернели как вороново крыло, а локоны Розамунды отливали чистым золотом словно новенькая гинея. Кроме того, глаза Розамунды не омрачала тень цинизма,
— Вы, по всей видимости, ее брат, — обратился Гриффин к Стейну. — В таком случае вы сможете воззвать к ее благоразумию.
— Поверьте мне, вы вряд ли захотели бы этого. — Стейн не скрывал своего презрения. — Не думаю, что наши понятия о благоразумии совпадают.
— Присаживайтесь, — снова предложил Монфор и махнул рукой на полку, где стояли графины с напитками. — Позвольте вам налить что-нибудь. Нам надо многое обсудить.
— Я не хочу ни сидеть, ни пить, сэр, — ответил Гриффин тоном, в котором чувствовалась напряженность. — Я приехал за своей невестой.
Черт, челюсть болела очень сильно. Этот фатоватый юнец, кузен Розамунды, обладал хорошим ударом справа. Гриффин раньше часто выходил на ринг, но такого удара не видел ни у кого.
Монфор развел руками:
— К сожалению, леди Розамунды здесь нет.
— Она в моем доме на Беркли-сквер, — вмешался Стейн, искоса посматривая на Монфора. — Навещает нашу мать.
Слова звучали вполне дружелюбно, но, несмотря на это, от наблюдательного Гриффина не ускользнула скрытая злоба в его насмешливом взгляде. Прожив столько лет со своим коварным и злобным дедом, он научился отличать искренность от притворства, за которым обычно скрывалась ловушка.
Но какой бы подвох ни затевал Стейн, Гриффин должен был встретиться с Розамундой. Поклонившись ее брату, он произнес:
— Благодарю вас. Теперь я знаю, где ее найти.
От ужаса у Лидгейта отвисла челюсть.
— В таком виде наносить визит маркизе? Мой друг, так не принято.
— Но я не наношу визит, — возразил Гриффин, — а просто хочу заявить о своих правах моей невесте.
Кивнув на прощание, он резко повернулся и вышел из зала.
По пути в мраморный вестибюль он услышал совсем рядом чей-то шепот:
— Лорд Трегарт! Сюда!
Он увидел, как из двери, расположенной справа, ему машет рукой леди Сесили Уэструдер. Сперва он хотел пройти мимо, проигнорировав призыв девушки, но вспомнив, с какой симпатий относилась к ней его будущая жена, решил подойти и узнать, в чем дело. А вдруг Сесили собиралась сообщить ему что-нибудь полезное.
Пока он раздумывал, на подвижном лице Сесили проскользнул целый ряд непередаваемых выражений. Она опять отчаянно зажестикулировала.
— Ну скорей!
Быстро оглянувшись — не видит ли их кто-нибудь, — Гриффин выполнил просьбу.
Схватив его за руку, она потащила его куда-то внутрь. Гриффин растерялся, однако послушно последовал за своей спутницей. Они оказались в небольшой гардеробной.
— Неужели вы наконец-то соизволили приехать
В ответ Гриффин не менее иронично произнес:
— А разве вас это касается?
— Все, что касается Розамунды, касается и меня, тем более если речь идет о ее счастье. А вам, по-моему, следовало бы очень и очень постараться.
— Постараться? Мне?
— Именно вам! Чтобы загладить свою вину за неслыханную грубость. — Не в силах сдержать возмущение, Сесили вскинула руки вверх, потрясая ими. — Розамунда — это самая ценная награда на ярмарке невест. Она потрясающе красива, но не это главное, главное в ней другое. Хотя никто из вас, мужчин, какие же вы все-таки идиоты, не заметил, что у нее золотое сердце, что она самая лучшая девушка во всей Англии.
Сесили ткнула его пальцем в грудь:
— А вы вели себя с ней так отвратительно. Потребовали, чтобы она по первому вашему слову помчалась в Корнуолл, чтобы выйти за вас замуж. Неужели вы стали бы уважать ее, если бы она бросилась в ваши объятия, и это спустя три года, в течение которых вы как будто не замечали ее.
Гриффин удивленно заморгал. Он ведь предполагал, что Розамунда благодарит Небо за такую долгую проволочку. Ее последнее письмо он расценил как хитрую уловку, благодаря которой она хотела сохранить за собой свободу как можно дольше.
Но тогда непонятно, почему Розамунда не бросила его до сих пор.
Сесили укоризненно покачала головой и пристально посмотрела на Гриффина.
— Вы должны доказать, что достойны ее. Вам надлежит, как полагается, ухаживать за Розамундой. Все в свете должны увидеть, с каким уважением вы относитесь к ней, что не презираете ее.
— Презираю?
Видимо, у девчонки не все в порядке с головой.
— Да об этом говорит весь Лондон! — не умолкала Сесили. — Ей то и дело намекали на то, чтобы она разорвала помолвку. А она отказывалась, потому что слишком добра, слишком великодушна. Дав обещание, она ни за что не нарушит его. Если вы умны, то сумеете склонить чашу весов в свою пользу. Но если будете и впредь так вести себя с ней, лорд Трегарт, то сами толкнете ее в объятия другого мужчины.
Последние слова она произнесла шепотом, сопроводив их многозначительным взглядом. Неужели она полагала, что он не понимает, на что или, точнее, на кого она намекает? Неужели она глупее, чем кажется? Гриффин нисколько не сомневался насчет того, чьи объятия имела в виду Сесили.
Разумеется, Лодердейла. У Гриффина заныло сердце, как и всегда при одной лишь мысли, что этот вертопрах, образец совершенства, все время вертится возле Розамунды.
Обозлившись, он хотел было расспросить Сесили подробнее, но гордость не позволила ему.
Неприязненно посмотрев на девушку, он сказал:
— Позвольте мне уточнить. Хотя мы помолвлены, хотя я...
Он запнулся, не нашелся что сказать и, показав на себя пальцем, хрипло произнес:
— Она хочет, чтобы я ухаживал за ней?