Без видимых причин
Шрифт:
Овчинников упал на колени, ухом приник к груди Синельникова, рывком поднялся и, бледный от ярости, пошел на Плюснина.
— Я защищался, господин капитан!.. — лепетал тот, пятясь.
— Из-за вас Мещеряков меня расстреляет! — с ненавистью сказал Овчинников и нанес Плюснину короткий удар в подбородок.
Ротмистр, выронив крышку, шмякнулся затылком о стену и сполз на пол. Овчинников сгреб крышку с пола и ринулся на него, но тут же резко остановился.
— Ну нет, я не стану отвечать за вас! Сами расскажете, как прикончили его! Переодевайтесь!
Во
…Плюснин в красноармейской шинели и надвинутой на глаза буденовке и Овчинников, кипящий злобой, спустились вниз.
Распутин, сидя на табурете у выходных дверей и старательно шевеля пухлыми губами, читал толстую растрепанную книжку — русско-французский словарь. Услышав шаги, он поднялся.
— Так ведь смены не было… — Распутин снизу вверх с сомнением вглядывался в полускрытое шлемом лицо беглеца: — Вроде я тебя, парень, не признаю… — Он с возрастающей тревогой посмотрел на Овчинникова: — Товарищ командир, это кто с вами?..
Отработанным ударом тот свалил Распутина на иол.
— Чушь, — жестко отрубил Овчииников. — У Мещерякова в тюрьме есть Важин.
— Важину Синельников ничего не хотел говорить! — в отчаянии воскликнул Плюснин. — Не хотел! А я работал у полковника, мне он верил!
Забрав ключи, вышли во двор. Овчинников кивнул на бричку, и ротмистр проворно забрался под брезент.
Овчиников подошел к выстроенному взводу охраны.
— Товарищи! — сказал Овчинников. — Сегодня мы покончим с бандой Мещерякова, мешающего строить новую жизнь! Приказываю взять его живым!
Взвод охраны перестроился в колонну и двинулся к воротам.
Ворота со скрипом распахнулись. Строй вышел из тюремного двора. Следом выехал на тачанке Овчинников. Со скрежетом сошлись за его спиной ворота, загремело в металлических пазах водворенное на место бревно-засов.
Овчинников, нахлестывая лошадь, гнал бричку темной лесной дорогой. Рядом с ним сидел Плюснин со скрученными за спиной руками.
— Господин капитан, ничего не потеряно! — умоляюще говорил Плюснин. — Синельников объяснил мне, где список!..
— Какой список? — злобно огрызнулся Овчинников, не поворачивая головы. — Вы что несете?
— Агентура, — с жаром выдохнул Плюснин.
— А вы часом не того? — Овчинников повертел пальцем у виска.
— Есаул ничего вам не сказал?! Вам, Овчинникову!.. Какая сволочь!.. Выслушайте меня, господин капитан! Отступая, мы в каждом городе проинструктировали старую жандармскую агентуру… — с лихорадочной поспешностью рассказывал Плюснин. — Испытанные люди… Ненавидят красных… Синельников руководил операцией, он — полковник жандармерии. Ему одному известны клички, адреса, пароли. Под Воскресенском мы оказались в окружении. Синельников попал в плен. Единственный список агентов спрятал в лесу. В тюрьме назвался штабс-капитаном… Его агентура — главный козырь в будущей борьбе с красными в этих
— Послушайте, Плюснин, зачем вы рассказываете все это?
— Как зачем?.. Да мы с вами… Мы можем… — Плюснин глядел на Овчинникова с опаской н наконец решился: — Ну зачем нам Мещеряков, господин капитан?! Мы продадим список в Маньчжурии японцам!
— Что?! — Овчинников резко остановил коня. На его лице была написана такая ярость, что ротмистр инстинктивно качнулся назад и втянул голову в плечи, ожидая удара. — Вы посмели?! — Овчинников рванул из кобуры браунинг.
— Что вы делаете!.. — завизжал, побелев, Плюснин. — Я — ваше спасение!
Овчинников, опомнившись, зверем глянул на ротмистра и сунул пистолет обратно в кобуру.
— Пес с вами, — хмуро сказал он. — Пусть вас шлепнет есаул.
— Он шлепнет вас! — вдруг завизжал Плюснин. — Синельникова убили вы! Вы!
Он не хотел идти с вами! Есаул поверит мне! Я ему нужен! Я знаю, где список! А вы не нужны! Не нужны! Вам — коней! Вы не доживете до утра!
Озадаченный неожиданным поворотом Овчинников хмуро спросил:
— Почему же вы предлагаете мне сделку?
— Вы спасли меня, а он бросил комиссарам! — с жаром объяснил Плюснин. — Он подлец, я не хочу отдавать ему список. Пусть его в Харбине выведут в расход. А нам японская резидентура миллионы уплатит!
— Готовая агентурная сеть в Сибири… — Взгляд Овчинникова стал задумчивым. — О таком любая разведка мечтает… А как же мы? Наша будущая война с красными? Есаул — мразь, но цель-то святая…
— Нет никакой цели! Нет! Все эго для дураков! — с яростью выкрикнул Плюснин. — Агентура не спасет, из России нас вышвырнули навсегда. Возврата не будет! Неужели вы не понимаете?..
Овчинников уже смотрел на ротмистра с сомнением.
— Каждый думает о себе, — хрипло и страстно уговаривал его Плюснин. — Мещеряков потому охотится за списком, что спасает свою шкуру. Перестаньте наконец сомневаться, вы, идеалист! Миллионы за благородство — такое раз в жизни выпадает!
— Что ж, в вашем предложении, кажется, есть резон… — Овчинников остановил лошадь, помолчал и решил: — Ладно. Говорите, куда ехать.
У дорожной развилки с указателем «Шмаковка — Зв.» понуро мокли под дождем двенадцать кавалеристов Баранова.
— Идут, — тихо сказал кто-то в темноте.
Из-за поворота появился взвод тюремной охраны.
— Прибыли, товарищ Баранов, — бодро доложил помкомвзвода. — Командир сказал — догонит.
— Топайте за нами, — приказал Баранов.
Из придорожной канавы, раскидав валежник, осторожно выбрался остроносый мешеряковский связник. Постоял, поглядел вслед ушедшему за поворот отряду и скрылся в темной лесной чаше.
Дождь не ослабевал. Бричка свернула с проселка в лес и, попетляв между деревьев, остановилась у разрушенного хутора. Овчинников развязал руки Плюснину.