Бездушная

Кэрригер Гейл

Алексия задумалась об этом неприметном вампире, который так сильно напомнил ей профессора Лайалла. Она кивнула:

— Да, он производит именно такое впечатление.

Лорд Акелдама рассмеялся.

— Бедный старый Берти, он так старается его не производить!

Мисс Таработти подняла брови:

— Но тем не менее производит.

— Однако вы, мой цветок нарцисса, и я ни в коем случае не хочу вас обидеть, несколько мелковаты для того, чтобы он обратил на вас свое внимание. Герцог по большей

части утруждает себя попытками править миром и прочим подобным вздором. А когда мыслишь категориями Вселенной и общества в целом, вряд ли станешь сильно тревожиться из-за одной-единственной вековухи, пусть и запредельной.

Мисс Таработти прекрасно понимала, что имеет в виду ее собеседник, и потому нисколько не обиделась. А лорд Акелдама продолжал:

— Однако, мое сокровище, я полагаю, что в нынешних обстоятельствах вам следует особо опасаться доктора Кадаврса. Он легче на подъем, чем графиня, и он… как бы это сказать поточнее?.. — лорд прекратил вертеть булавку и принялся постукивать пальцем по аметисту. — Его интересуют мелочи. Вы знаете, что он интересуется современными изобретениями?

— Так это его коллекция выставлена в холле здания, где обосновался рой?

Лорд Акелдама кивнул:

— Да, он и сам этим балуется, и собирает вокруг себя трутней-единомышленников, тратя на них деньги. К тому же он не вполне компос ментис^[4] в том смысле, который вкладывает в это дневной народ.

— Как это понимать? — растерялась Алексия. — Душевное здоровье есть душевное здоровье, разве нет?

— Мы, вампиры, — тут лорд Акелдама немного помолчал, — склонны проявлять гибкость, когда речь заходит о сумасшествии, — он пошевелил пальцами в воздухе. — Приблизительно после первых двух веков ясность рассудка немного размывается.

— Понимаю, — сказала мисс Таработти, ровным счетом ничего не поняв.

Тут в дверь приемной робко постучали. Лорд Акелдама заглушил дребезжащие камертоны и пропел:

— Войдите!

Дверь открылась, явив сидящим в комнате группу улыбающихся юношей под предводительством молодого человека, которого лорд Акелдама не так давно назвал Биффи. Все они были красавчиками и пребывали в приподнятом настроении. Компания в полном составе ввалилась в приемную.

— Милорд, мы отправляемся насладиться полной луной, — сказал Биффи, держа в руках свой цилиндр.

Лорд Акелдама кивнул:

— Дорогие мальчики, правила остаются всё теми же.

Биффи и остальные трутни закивали в ответ, хотя их улыбки чуточку померкли. Все были одеты с иголочки — таких щеголей с радостью примут на любом светском сборище, где они благополучно сольются с гостями и не будут выделяться. Алексия пришла к выводу, что домашние лорда Акелдамы, должно быть, всегда выглядят безупречно модно и презентабельно, становясь таким образом абсолютно незаметными. Кое-кто из них отчасти перенял в одежде эксцентричный вкус своего господина, но большинство являло собой его более приглушенную, сглаженную и бледную копию. Некоторые молодые люди

казались знакомыми, но Алексия не смогла бы вспомнить, где и когда видела их, даже если бы от этого зависела ее жизнь, — слишком уж идеально соответствовали они тому, что от них ожидалось.

Биффи с некоторым сомнением посмотрел на мисс Таработти, но потом все-таки спросил у лорда Акелдамы:

— Есть ли у вас какие-то конкретные пожелания на нынешний вечер, милорд?

Лорд Акелдама вяло помахал в воздухе рукой:

— Идет довольно большая игра, мои дорогие. Надеюсь, что вы все сыграете в ней со своим обычным исключительным мастерством.

Молодые люди импульсивно разразились восклицаниями, звучавшими так, будто трутни уже отведали шампанского лорда Акелдамы, и исчезли.

Один только Биффи помедлил в дверях. Он казался менее веселым, чем остальные, и даже несколько озабоченным.

— Милорд, в наше отсутствие с вами все будет в порядке? Если пожелаете, я могу остаться.

По его глазам становилось ясно, что он предпочел бы именно такой вариант, причем дело тут не только в заботе о благополучии господина. Лорд Акелдама поднялся, проследовал к дверям и демонстративно чмокнул юношу в щеку, а потом нежно погладил его по руке, и это уже не было напоказ.

— Мне нужно знать всех игроков.

Сейчас он говорил ровно, ничего не выделяя голосом. Не было никаких распевных интонаций, никаких проявлений нежности — лишь ровная уверенная властность. Он говорил, как очень старый и усталый человек.

Биффи опустил взгляд на носки своих сияющих туфель:

— Да, милорд.

Алексия почувствовала себя несколько неловко, будто став свидетельницей интимного момента в спальне. Ее лицо разрумянилось от смущения, и она отвернулась, внезапно воспылав интересом к роялю.

Биффи водрузил цилиндр на голову, коротко кивнул и удалился. Лорд Акелдама аккуратно прикрыл за ним дверь и снова сел рядом с мисс Таработти.

Осмелев, она коснулась его руки у самого плеча. Клыки лорда втянулись. От этого прикосновения в нем проявилось все человеческое, до того погребенное под слоем долгих лет. Вампиры называли Алексию «душесоска», но сама она всегда считала, что только в такие моменты перед ней приоткрывается истинная душа лорда Акелдамы.

— С ними все будет в порядке, — сказала мисс Таработти, стараясь, чтобы это прозвучало обнадеживающе.

— Подозреваю, это будет зависеть от того, что удастся выяснить моим мальчикам, и от того, что об этом станут думать. От того, сочтут ли в определенных кругах, что они раскопали нечто важное, или нет, — в голосе старого вампира проскакивали отеческие интонации.

— До сих пор ни один трутень не пропал, — сказала Алексия, думая о французской горничной в Вестминстерском рое и ее исчезнувшем хозяине-отщепенце.

— Это официальная позиция? Или информация из первых рук? — спросил лорд Акелдама, признательно похлопывая ее по руке.