Бездушный
Шрифт:
Рей раздумывала не больше секунды.
— Возьми, — протянула она свою пластинку Аршафу. — Тебе она больше понадобится. А у меня, как я говорила, талисман уже есть...
Портальное зеркало замерцало перед нами через минуту. А до того я сделал ещё кое-что.
Снова откинул клапан у рюкзака и вытащил из него мешочек со «слезами дракона».
— Берите. Теперь это ваше.
«Слёзы» раскатились по столу янтарными шариками. Все, включая Аршафа, смотрели на них, раскрыв рты.
— Здесь тридцать шесть штук. Каждому, получается, по девять камушков, — продолжил я, мысленно усмехнувшись. — Мне они, в общем, без надобности, магичить
Первым в себя пришёл Тур:
— И ты это всё скрывал? Скрывал такое богатство? Я думал, ты уже всё потратил.
— Поэтому и скрывал, что богатство, — изобразил я натужный смешок. — Вы же меня первые и раскулачили бы.
— Раскулачили бы обязательно, — Рейна шагнула вперёд и, никого не стесняясь, одарила меня горячим поцелуем.
— Всё бы отняли, — согласилась Лика и сделала то же самое, что и Рей, но только «стесняясь»: аккуратно, в щёчку, по-сестрински.
Тур лобызаться не стал, а просто пожал мне руку. Аршаф ограничился лёгким кивком, собрал причитающиеся ему «слёзы» и указал на «забытый всеми» портальный кристалл:
— Ну что? Теперь уже можно?
— Можно. Поехали...
Перед тем шагнуть за «вором» в портальную рамку, я оглянулся на Рей.
«Что она всё-таки имела в виду, когда сказала, что талисман на удачу у неё уже есть?..»
Через мгновение сиренево-серая плёнка схлопнулась у меня за спиной.
— Ложись! — рявкнули слева.
«Вжжих!» — просвистел возле уха огненный шар...
Ворота во дворце Великого взира до боли напоминали те, какие Алина видела лишь на картинках, но всегда мечтала увидеть воочию: дотронуться до изразцов, погладить выступающие барельефами золотые фигурки фантастических птиц и зверей, затем отойти назад, задрать голову и застыть в немом восхищении от арок и стен, переливающихся всеми оттенками синего, от светлой небесной лазури до густого, будто замешанного с чернотой ночи индиго.
Сегодня разглядывать каменную красоту было некогда, да и незачем. Закутанная с головы до ног в дорогущие одеяния, Алина изящно, но чуть семеня, переступала ногами по мраморным плитам. Этой походке её трое суток подряд обучала Гиана, говоря, что девушкам её положения невместно ходить по столичным улицам как-то иначе. Тогда же она со смехом объяснила беглянке из Великой Империи, что означают сказанные её братом слова: «Ваши глаза, Алина-ханым, подобны воротам Шитар во дворце Великого взира».
— Просто твои глаза точно так же меняются в цвете в зависимости от настроения, как облицовка дворцовых ворот от времени суток, — сообщила Гиана.
— Значит, это была не насмешка? — уточнила на всякий случай Алина.
— Ну, конечно же, нет. Давлет никогда не посмел бы не то, что сказать, но даже подумать о тебе хоть что-нибудь оскорбительное.
— Он меня что, боится?
Гиана опять засмеялась:
— Я думаю, ты ему просто нравишься. Как девушка, а не как могучая пери...
Бывшая невеста Ашкарти нахмурилась, но развивать эту тему не стала. На уроках в школе
Имперские маги злорадно объясняли происходящее карой небес за приверженность южан чернокнижничеству.
Ривийцы считали это испытанием. Его ниспослала им богиня Шитар, дабы укрепить их тела и души и превратить в народ воинов, способных, когда придёт час, смести с лица земли северных варваров и уничтожить их императора.
Вероятно, поэтому здесь женились и выходили замуж достаточно поздно, а женщин, как правило, сопровождали на улице родственники-мужчины: отцы, мужья, братья, дяди... Чтобы их, так сказать, не увели, не украли другие представители сильного пола, хоть для себя, хоть вообще для продажи. Собственно, из-за этого орудующие в пустыне банды больше всего ценили в качестве приза при грабеже молоденьких девушек. За такую лакомую добычу местные работорговцы отваливали практически столько же, сколько за целый табун лошадей или за сотню-другую баранов. Но чаще всего похищенных дам возвращали обратно родственникам — за очень приличный выкуп...
К волшебницам, впрочем, все эти «правила» не относились. Пери легко могли путешествовать по стране в одиночестве. Никому из простых разбойников и в голову не приходило ловить их ради продажи и выкупа, даже с использованием рунных камней. Поэтому когда в ограбленном караване обнаруживались обладательницы волшебного дара, их или сразу пытались убить (с переменным успехом), или же отпускали с почестями, нижайше прося не держать зла на опростоволосившихся налётчиков.
Сами же пери старались придерживаться определённого «этикета»: не выделяться из толпы в больших городах и, как все прочие женщины, передвигаться там в сопровождении мужчин — друзей или слуг. В пустыне, степи и небольших поселениях этот же «этикет» требовал совершенно иного: чтобы все вокруг видели, кто перед ними.
Но, как говорили новые спутники имперской беглянки, пери на то и пери, чтобы время от времени плевать на условности, особенно, когда они пребывают не в духе. Разбойникам, напавшим на них в распадке между барханами, в этом плане дико не повезло. Они угодили под горячую руку как раз вот такой вот «находящейся явно не в духе пери Алины». За что, собственно, и поплатились. Причём, мгновенно, даже не успев осознать, почему.
Именно эту версию выдвинули Халеш, Давлет и Гиана.
Невольная виновница торжества разубеждать их не собиралась...
— Старший десятник Халеш, батыр Давлет, — представил себя и спутника Халеш, остановившись перед скрестившими копья стражниками. — Сопровождаем высокую гостью Алину-ханым, прибывшую во дворец по личному приглашению великого взира, да продлит богиня Шитар его годы...
Копья медленно разошлись, двери открылись, в широком проёме появился начальник дворцового караула. Окинув цепким взглядом гостей, он остановил свой взор на Алине.