Безликий
Шрифт:
– Откройте, – кивнул Димитров криминалистам, которые сидели неподалеку и курили. Те нехотя встали и расстегнули молнию.
Я готовился к тому, что увижу, но то, что оказалось внутри мешка, было настолько ужасно, что я едва сдержал рвотный позыв: вместо лица сплошная рана, алая, бордовая, со светлыми жировыми прожилками! Кое-где белели кости черепа, зубы торчали зловеще, как у киношного зомби, а глазные яблоки, лишенные век, «смотрели» в разные стороны.
– Где его одежда? – спросил я, стараясь,
– Одежды нет, – ответил Димитров. – Он был голый. И посмотри на грудь. Видишь клеймо? Его выжгли еще до того, как бедняга умер. Лицо, кстати, сдирали тоже живьем.
– Откуда это известно? – спросил я, уставившись на крупную цифру «4», багровеющую на фоне бледной кожи.
– Уж поверь! – раздался знакомый голос у меня за спиной. – Я двенадцать лет в судебной медицине.
Обернувшись, я увидел высокого мужчину, с большими, как у панды, глазами, крупным носом и сверкающими в мочках-тоннелях. Он подошел, протирая очки в роговой оправе. На нем был прозрачный пластиковый комбинезон, через который виднелся светло-серый костюм в мелкую полоску.
Это был Федор Полтавин, штатный криминалист нашего «Серийного отдела».
– Привет, – сказал я. – Давно приехал?
– Не очень. Башметов сначала мне позвонил, а потом уж тебя разыскивать начал.
Я перевел взгляд на труп, но тут же отвернулся.
– Значит, можно считать, что имели место пытки?
Полтавин криво усмехнулся:
– Не думаю, чтобы эти издевательства можно было назвать как-то иначе.
– А какова причина смерти?
– Болевой шок. Не выдержало сердце.
Я повернулся к Димитрову.
– Какие-нибудь следы обнаружили? Шины, подошвы? Про отпечатки пальцев пока, наверное, спрашивать рано?
– Их еще будут снимать, – кивнул лейтенант. – А насчет следов – есть несколько узких борозд, думаю, их оставила тачка вроде садовой. Отпечатки шин тоже имеются, довольно широкие, как от грузовичка или другого крупного автомобиля. Полагаю, он такой и должен быть, если на нем убийца привез тачку.
– И еще насос.
– Что? – не понял Димитров.
– Насос. Им была накачана вода в ванну. Больше этого никак не сделать.
– Логично, – подумав, согласился Димитров. – Тогда ясно, для чего он притащил тачку.
– Чтобы перевозить насос, – кивнул я. – И тело тоже.
– С чего ты взял, что жертву убили не здесь?
Я повернулся к патологоанатому, который не уходил, а с интересом слушал наш разговор – словно чувствовал, что еще понадобится.
Пока мы с Димитровым разговаривали, он расстегнул молнию на комбинезоне, достал из внутреннего кармана пиджака круглый диетический хлебец и теперь жевал его, роняя на землю крупные крошки.
– Федя, есть поблизости следы крови?
– Есть, но немного. Думаю, ты
– Кстати, для чего ему это понадобилось? – встрял Димитров.
– Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать мотивы убийства, – произнес я. – А мы пока такой информацией не располагаем.
Лейтенант фыркнул:
– Мы вообще ничего про него не знаем! Честно говоря, я думал, что после того, как в Баболовском парке поймали последних маньяков, там будет поспокойнее. И вот тебе пожалуйста!
– Да бросьте! – вмешался в разговор патологоанатом. – Тоже мне, безопасное место! Да я уверен, что сюда никто после девяти вечера не пойдет, даже летом. Я уж молчу про зиму.
– Но зачем тащить труп специально сюда? – возразил Димитров. – Не все ли равно, где его бросить?
– Убийца его не просто привез сюда, – заметил я. – Он прихватил насос и не пожалел времени на то, чтобы наполнить огромную ванну водой. – Я снова обратился к патологоанатому: – Во сколько примерно наступила смерть?
– Между четырьмя и пятью утра.
– Значит, здесь убийца орудовал уже с пяти-шести часов. Опасное время, некоторые уже просыпаются и выходят на улицу.
– Кто, например? – скептически поинтересовался Димитров.
– Хотя бы бомжи.
Лейтенант задумался:
– А ведь верно. Их тут полно, и кто-то мог видеть убийцу или его машину.
– Надо опросить их.
– Я поручу это кому-нибудь.
– Кроме того, преступник наверняка местный.
Димитров усмехнулся.
– Я знаю эту тему, – сказал он. – Типа маньяки охотятся на одной территории и неподалеку от дома.
Я кивнул:
– Да, на хорошо знакомой местности.
– Но что, если это не серийный убийца, – возразил Димитров, – а просто садист, который…
– Об этом можно говорить, только если не будет второй жертвы, – перебил я. На самом деле у меня почти не было сомнений в том, что одной смертью дело не ограничится: когда столько лет работаешь с маньяками, появляется определенное чутье. И Башметов тоже считал, что нашему отделу стоит этим делом заняться. – А теперь давай взглянем на отпечатки шин, – добавил я.
– Ладно, как хочешь. Но готов поспорить, это не серия.
– Давай, я согласен.
– На что? – не понял Димитров.
– Поспорить.
Полицейский приподнял брови:
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– На что будем спорить?
– Потом решим.
– Договорились! – Димитров протянул руку, я ее пожал.
– Разбей, Федя, не сочти за труд, – попросил я Полтавина.
– Делать вам нечего! – проворчал тот, выполнив, однако, просьбу. – Лучше бы делом занялись.