Безмолвные клятвы

Райнхолд Конни

– Что делать? Я никак не мог ее переубедить. Бенни вытянул губы и задумчиво произнес:

– Моя сестра тоже не любит, когда с ней спорят. Все женщины одинаковы…

– Я постараюсь это учесть, – проговорил Генри, глядя в ту сторону, куда ушла леди. – Она не сказала тебе, как ее зовут?

– Нет, я ее зову просто «леди».

Леди. Это могло означать или знатное происхождение, или манеру держаться. Второе более вероятно. Этим словом также называют хорошо воспитанных проституток, то есть обычных шлюх, только обслуживающих более солидных клиентов. Возможно, эта «леди» – одна из таких…

– Мы

идем домой, Мистер? Или останемся здесь и закатим истерику по этому поводу? – спросил Бенни, повторяя слова, недавно произнесенные Генри.

Выбросив из головы все домыслы и предположения, Генри быстро зашагал по грязной дороге, обходя кучи лошадиного навоза. «Дом» – это было слишком громко сказано о ветхой лачужке, на которую указал Бенни, когда они дошли почти до самой окраины города.

Они приблизились к двери из прогнивших досок, как вдруг она открылась, и на пороге появился мужчина, застегивающий пуговицы рубашки. За его спиной стояла девушка. Не глядя на мужчину, Генри прошел мимо него в прихожую и передал Бенни сестре:

– За твоим братом нужно будет присмотреть.

Генри больше всего хотелось поскорее покинуть это жилище. Однако сначала он удостоверился в том, что Бенни умылся и лег в относительно чистую постель. Затем объяснил обоим, мальчику и его сестре, как нужно залечивать рану, нарисовав в самых страшных красках картину заражения в случае попадания инфекции. Глаза мальчика испуганно расширились. Сестра пробормотала что-то вроде «еще не хватало нам тут калек». Да, она будет следить, чтобы рана оставалась чистой.

Вскоре Генри заметил, что веки Бенни отяжелели, щека уткнулась в подушку, и мальчик погрузился в мирный сон. Генри повернулся к его сестре.

– Ему часто снятся кошмары? – спросил он, сам не зная, зачем.

Девушка уставилась на Генри, затем пожала плечами. Губы ее скривились в презрительной усмешке:

– Он ложится спать, чтобы избавиться от кошмаров.

Генри вздохнул. Он подумал про себя, что кошмары – это единственное, что здесь предлагает жизнь человеку, когда тот просыпается. И сколько еще понадобится времени, чтобы Бенни начал видеть кошмары и во сне…

Девушка встала совсем рядом с Генри и спустила с одного плеча рукав платья, слегка обнажив грудь:

– Две монетки, и я покажу вам остальное, мистер! Четыре монеты, и можете делать, что хотите.

Генри почувствовал, как похолодела кровь в его венах, как напряглась его плоть. Оглядевшись, он увидел настоящий кошмар: на столе – зловонные остатки недоеденного ужина, на полу – капли застывшего семени. Нищета и безысходность…

Проглотив слюну, он повернулся к двери, которая, как ему показалось, была выходом из длинного туннеля. Он рывком открыл ее и шагнул в прохладную темноту.

Несколько часов Генри бродил по городу, заходил в салуны, где выпивал виски, чтобы забыться. Но чем больше он пил, тем живее вставали перед глазами кровь и слезы мальчика, беспросветность, окружавшая Бенни и его родных. По старой привычке Генри пытался нарисовать все, что видел и помнил, чтобы кошмары оставили его разум и перешли на бумагу.

Выходя из очередного салуна, он посмотрел по сторонам и услышал, что его кто-то зовет. Напротив стоял довольно приличный дом, крики раздавались

со второго этажа. Генри поднял голову. Из окон его окликали женщины, приглашая к себе. Звуки их голосов сливались с мычанием коров, доносившимся со скотного двора.

Генри сделал грубый набросок дома и красоток со второго этажа, захлопнул альбом и побрел в сторону «Шайенн-клуба». Мычание коров и вопли шлюх казались ему невыносимыми.

* * *

Как могли здесь оказаться эти двое? Речел ходила взад и вперед по своему гостиничному номеру, отметая все возможные предположения и не желая согласиться с очевидным. Она крепко обхватила себя за талию. Близнецы Генри Эшфорд и граф Фэрли. Черты лица, телосложение, черные волосы, голубые глаза – все абсолютно одинаковое. Как это странно – смотреть в лицо мужчины, за которого недавно вышла замуж, и затем понять, что никогда раньше не видела этого человека…

Когда Речел шла рядом с Генри, она была едва способна сохранять присутствие духа и ни словом не обмолвиться об их отношениях. Прежде чем действовать, ей хотелось хорошо подумать. А в тот момент злость была плохим советчиком.

Мужчина, которого она встретила сегодня вечером, оказался Генри Эшфордом. Он только что приехал в штат. А человек, с которым Речел обменивалась клятвами две недели назад, живет в Шайенне уже два года. Чем больше сходства она обнаруживала между Генри и его братом, тем удивительнее казалось различие. Один – доброжелательный и приятный, другой – холодный и колючий, как зима в Вайоминге. Отличаются друг от друга, как одно и то же место в разные времена года.

Всю дорогу назад в гостиницу Речел почти бежала. Она боялась, что не выдержит и вернется к Генри. Боялась, что ее муж не окажется добрым и нежным – таким, каким себе его представляла. Ведь человек, которого Речел встретила в аллее, и есть ее настоящий муж! В этом она не сомневалась. Теперь понятно, почему граф Фэрли так срочно вызвал ее в Шайенн, но не вступил с ней в супружеские отношения, а только уладил формальную сторону дела.

Речел вздохнула и заставила себя сесть в кресло у камина и смотреть на пляшущие языки пламени, которые успокоили ее. Она умышленно не назвала Генри Эшфорду свое имя. Если ее включили в какую-то игру, пусть даже против ее воли, то она хочет играть с остальными участниками на равных. Но прежде всего ей нужно узнать цель этой игры. Пока Речел ясно понимала одно: Люсьен Эшфорд, граф Фэрли, женился на ней под именем своего брата. Зачем он это сделал – оставалось загадкой.

Речел не знала, смеяться ей или плакать. Сначала она спрашивала себя, как граф воспримет ее появление в их семье и как отнесется к странным обстоятельствам ее замужества. Теперь, при не менее странных обстоятельствах, оставалось увидеть, как она сама воспримет поступок графа… и как отнесется к его брату.

ГЛАВА 4

Генри пытался уснуть, но запах лаванды преследовал его и не давал покоя. Боже, как он устал… Если бы не изрядное количество выпитого виски, борьба с бессоницей показалась бы невыносимой. Все тело болело, словно от долгой тряски. В горле пересохло. Казалось, что рот набит гнилыми сухими листьями.