Безумные рубиновые очерки
Шрифт:
– Ага. Может, тебе ещё и домашний адрес дать?
– Было бы неплохо.
Хоук закатил глаза.
– Столько лет, Мерри, и ты всё равно делаешь это.
– Делаю что?
– Мы о чём договаривались?
Я наигранно вздохнул и кивнул. Хоук прав: когда я стал репортёром, мы с Дастином заключили негласный договор. Дружба не должна заставлять нас идти на сделки с совестью. Я не выдаю ему свои источники, он не разглашает мне тайны следствия. Во всяком случае, все. Одна из немногих моих привилегий в том, что я получаю официальную информацию раньше остальных (ну, до сегодняшнего
– А что с камнем? Ну, с той побрякушкой, которая была на теле? Что значит «сложно идентифицировать»?
Дастин возвёл очи к небу.
– Купи себе, наконец, словарь. Это значит, что материал, из которого… Стой, ты опять пишешь?
Опять этот его фирменный взгляд – с укором, исподлобья.
– Всё уже написано и без меня, но держи и проверь.
Я встал, положил ему на стол коммуникатор и вернулся в исходную позицию. Дастин бросил на технику равнодушный взгляд и не шелохнулся.
– Материал, из которого сплавлен камень, создан из непонятных элементов. Геммологи не смогли его сертифицировать. А ещё он тихо фонит – с трудом засечёшь.
Я задумался. О том, что кулон – или что у неё там было? – имеет магическое происхождение, я даже не сомневался. Артефактов после Коллапса по миру разбросано – пруд пруди. За Стеной полно всяких древностей – от пластиковых крышек до целых сооружений, впитавших в себя лошадиную дозу дикой магии, подобно радиации проникающей в структуры материалов. Хранение артефактов без законного основания вроде предметного изучения в лабораториях было запрещено, но вещи, сохранившие эффект, так или иначе попадались всюду. Интересно, где девочка нашла эту штуку?
– Погоди, сплавлен?
– Угу. Искусственное происхождение. По составу напоминает турмалин, но с большим содержанием железа и ещё какой-то неизвестной примесью. Из неё же процентов на девяносто состоит кристаллизовавшаяся кровь.
Я тупо уставился на Дастина.
– И что это значит?
– Я понятия не имею, – раздражённо сказал он. – Одно знаю точно: кто-то в городе помышляет магией крови. И этого «кого-то» нет в системе обнаружения Купола. Дальше сам, или подсказать?
Возникла пауза.
– Ты думаешь, это мулдаси? – наконец спросил я, сам не веря, что это говорю.
Он шумно вздохнул.
– Рядом со Стеной найдено тело со следами, которые оставляет только магия крови – согласись, не то, чему можно научиться по книжкам. Врождённый эффект такого характера встречается в городе… Никогда. А единственные, кто ей пользуются с рождения, живут на пустоши недалеко от Уэйстбриджа и просто обожают людей, которые их туда выгнали. Добавь к этому неизвестный науке артефакт. Нет, Ник, я думаю, что это самоубийство.
Это было настолько неожиданно, что я даже не захотел язвить – мне в голову не пришло ни одной пристойной шутки.
Если бы Дастин сказал, что убил девчонку лично, я бы удивился меньше. Сама мысль о том, что цыгане-отщепенцы пробрались
Воспоминания снова поскреблись где-то в районе солнечного сплетения – противно и неприятно, как кошка, которой срочно нужно выйти во двор глубокой ночью, когда ты только-только начал засыпать. Следующий вопрос я задал, понимая, что подбираюсь слишком близко к красной линии.
– Должна же быть какая-то причина? Может, их спровоцировали?
Не то чтобы мне хотелось защитить цыган, просто мой друг имел привычку делать поспешные выводы. Особенно когда чувства брали верх над разумом. Чаще всего это проявлялось в наших с ним отношениях, но никак не в работе. Он классный следователь, профессионал, читающий людей похлеще любого детектора лжи, но чем совершеннее система, тем серьёзнее сбой. Я вдруг подумал, что на этот раз его объективный взгляд может затуманить тень прошлого.
Дастин состроил презрительную гримасу и точно выплюнул слова:
– Ненависть считается за причину?
«Ещё как», – подумал я, глядя на его лицо, но промолчал, стараясь не сделать ещё крепче ледяную стену, которую Дастин планомерно начинал выстраивать между нами. Как всегда, когда мы хоть на шаг подходили к теме смерти его родителей.
– Что им девчонка-то сделала?
– Ты думаешь, я не сомневаюсь? – вздохнул Дастин, уставившись в стол. – Но если я прав? Мы снова возвращаемся к событиям двадцатилетней давности? Опять гора нераскрытых преступлений и преступники, которых невозможно поймать?
– Будешь трубить тревогу?
Дастин покусал губу.
– Пока нет. Нечем подкрепить, кроме этого кулона, магии крови и…
– Воспоминаний и закрытого дела, – ляпнул я.
– Именно. Ты ведь понимаешь, что если вы это напишете, будет суд, а я лично отверну тебе башку? – спросил Дастин, глядя на меня исподлобья.
Я сменил тему.
– Можно посмотреть на украшение?
– Сходи в ювелирку, – бросил Дастин. – Может, наконец купишь Хейзерфилд кольцо.
Я поморщился. Хоук противно усмехнулся.
– Зачем тебе этот камень?
– Сделаю пару фото.
– Ты развалился в кресле в кабинете главного следователя и требуешь, чтобы тебе показали вещдоки. Совсем обнаглел? И не смотри на меня так, ясно? Я сказал «нет».
9
– Потрясающая вещь.
Я склонился над сверкающим розоватым камнем размером с кулачок новорожденного. Трудно представить, сколько стоит такое чудо. Точнее, стоило бы, если бы его признали драгоценным. Украшение покоилось в прозрачном контейнере с этикеткой, пластик немного размывал картинку, да и освещение в этой комнатушке было далеко не студийным, но даже так можно было разглядеть, насколько искусно постарался ювелир. В центре – большая гладкая грань, почти круглая, если бы не одно «но»: от неё расходились другие, настолько крошечные, что их трудно было сосчитать. Основание камня – такой же многоугольник, только шире. Рядом в таких же коробочках лежало ещё несколько кулончиков – дешёвки, которые подростки любят скупать в оккультных лавках.