Безупречный шпион. Рихард Зорге, образцовый агент Сталина
Шрифт:
Однако самой существенной находкой стал небольшой зеленый мешок, обнаруженный в штурманской рубке под обломками капитанского мостика. Мешок был помечен “Обращаться осторожно – только британскому командованию”, утяжелен свинцовым грузом и снабжен отверстиями, позволявшими ему быстрее пойти на дно в том случае, если при необходимости его выбросят за борт. В мешке находились документы, подготовленные Штабом планирования британского Военного кабинета и предназначавшиеся главнокомандующему британскими ВВС на Дальнем Востоке главному маршалу авиации Роберту Бруку-Попхэму[44]. Доклад представлял собой краткое изложение военной стратегии кабинета на Дальнем Востоке. Это был сенсационный документ, где открыто говорилось, что у Великобритании нет ни кораблей, ни личного состава, чтобы вступать в войну с Японией. В бумагах
Оценив всю важность перехваченной корреспонденции, капитан германского судна Бернхард Рогге[47] отправил ее в Токио Веннекеру, который немедленно составил сообщение в Берлин на шифровальной машине “Энигма”. Телеграмму Веннекера сразу же передали Гитлеру, на полях он нацарапал: “Исключительно важно”. 12 декабря фюрер распорядился передать копию этого документа японцам, и Веннекер поспешил ознакомить с ним заместителя начальника Генштаба адмирала Нобутакэ Кондо.
Веннекер считал, что доклад, доказывающий слабость Великобритании в Тихом океане, станет убедительным аргументом в разговоре об атаке на Сингапур. Японцы же пришли к совершенно иному выводу, бесконечно далекому от интересов Германии. Командующие японского Императорского флота сочли доклад британского Военного кабинета за гарантию, что Великобритания не будет – и не сможет – противостоять азиатской экспансии Японии. Что еще более важно, командующий ВМФ маршал флота Исороку Ямамото сделал вывод, что единственным серьезным врагом в Тихом океане остаются американцы.
С начала перевооружения ВМФ Японии в 1922 году японским специалистам по военно-морской стратегии приходилось рассматривать вероятность угрозы со стороны двух держав в Тихом океане. Благодаря сведениям из британских документов стало очевидно, что японскому военно-морскому командованию оставалось с полным спокойствием сосредоточиться на Тихоокеанском флоте США[48]. В январе 1941 года Ямамото приказал своему штабу спланировать внезапное наступление, способное уничтожить силы американского флота одним ударом[49]. Центральная роль в плане, который держался в тайне даже от гражданского правительства и армии, отводилась налету военно-морской авиации на Перл-Харбор[50].
Ни Зорге, ни Одзаки, ни даже сам премьер-министр Коноэ не догадывались о плане Ямамото по нападению на Перл-Харбор. Тем не менее появлялось все больше свидетельств подготовки Германии к войне против Советского Союза. В Токио из Берлина прибыла экономическая миссия. Ее возглавлял Гельмут Вольтат, чиновник министерства финансов, специализировавшийся в рейхе на стратегических поставках нефти, делегация должна была прийти к важному экономическому соглашению между Германией и Японией[51]. От атташе по вопросам экономики Тихе Зорге узнал, что японцам требовались запчасти для автомобилей, танков, подводных лодок и зенитной артиллерии, помощь в массовом производстве боевой техники и получение патентов на такую продукцию, как синтетическое топливо и военные самолеты[52]. Вольтат, в свою очередь, просил у Японии 60 000 тонн каучука в год, соевые бобы, китовый жир, разнообразные полезные ископаемые и гарантий прав Германии в Китае.
Зачем Германии искать альтернативных источников сырья, если она получает его в данный момент от Советского Союза? С чем связана внезапная необходимость сокрушения Королевского флота? Анализируя все детали, столь умный и осведомленный наблюдатель, как Зорге, неизбежно должен был прийти к верному выводу о планах вторжения Гитлера в Россию спустя несколько недель после появления директивы № 21. “Германия на тот момент уже была настроена вести войну против России, – рассказывал Зорге следователям. – И раз она не могла заняться Британией, она хотела, чтобы в войну против нее вступили японцы”[53].
Впоследствии Зорге заявлял: он никогда не сомневался в том, что однажды Гитлер выступит против Сталина. “Несмотря на достигнутые Германией
Несмотря на то что план “Барбаросса” был еще на самых ранних этапах разработки, от приезжавших немецких офицеров Зорге смог получить крохи сведений. Первым сигналом была растущая обеспокоенность Берлина тем, чтобы румынская нефть не попала в руки Советов. Вторым – рассуждения приехавших в Токио немецких офицеров о боеготовности советской армии. 28 декабря Зорге доложил в Москву, что в Восточной Германии в районе Лейпцига сформирована новая резервная армия из сорока дивизий[56]. Он также предупреждал, что несколько офицеров из Берлина рассказывали о восьмидесяти германских дивизиях, развернутых на советской границе с Румынией[57]. Цель формирования новой армии, как считал Зорге, состояла в обороне нефтяных месторождений Плоешти, единственного источника топлива рейха в Европе. Если СССР “начнет развивать активность против интересов Германии, как это уже имело место в Прибалтике, немцы смогут оккупировать территорию по линии Харьков, Москва, Ленинград, – разъяснял Зорге. – Немцы хорошо знают, что СССР не может рисковать этим, так как лидерам СССР, особенно после финской кампании, хорошо известно, что Красная армия нуждается по меньшей мере иметь 20 лет для того, чтобы стать современной армией, подобной немецкой”[58].
Как и Клаузен, Зорге до сих пор чувствовал себя немцем, даже прожив все эти годы среди иностранцев. А Центр не предпринимал почти никаких шагов, чтобы укрепить лояльность разведчика к его приемной родине. Своими постоянными придирками и требованиями подтверждений Центр откровенно демонстрировал свое недоверие к получаемой информации. Тем не менее, какие бы сомнения ни терзали его в связи с готовящейся войной между родиной матери и родиной отца, приоритетом для Зорге оставалась его агентура и верность Советскому Союзу. Год змеи – 1941-й – сулил России, и Кате, ужасную опасность.
Глава 16
Варшавский мясник
Он был кровожаден и развратен едва ли не до утраты человеческого облика[1].
Не совсем ясно, как нацистская разведка впервые заподозрила, что их помощник, информатор и надежный источник по всем японским вопросам, доктор Зорге, на самом деле может быть коммунистом. Достоверно известно, что к концу 1940 года бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг, руководитель внешней разведки Главного управления имперской безопасности (РХСА), был в полной мере осведомлен об обширных и давних связях Зорге в КПГ.
Первые сомнения в благонадежности Зорге зазвучали в Берлине в середине 1940 года, когда в иностранный отдел нацистской партии стали поступать тревожные сообщения относительно его “политического прошлого”. Эти заявления могли исходить исключительно от нацистов из его окружения в Токио, вероятно, их спровоцировали частые откровенные тирады разведчика против Гитлера в барах и ресторанах Гиндзы. Вместо посольства, где личные связи Зорге с Оттом, несомненно, свели бы на нет любое расследование, жалобы были направлены непосредственно в Берлин и переданы руководством партии одному из официальных работодателей Зорге, Вильгельму фон Ритгену, начальнику Германского информационного бюро (DNB). Фон Ритген, несколько лет состоявший в личной переписке с Зорге и ценивший его подробные репортажи, в свою очередь, передал поступившие обвинения в РХСА Шелленбергу.