Безымянная тропа
Шрифт:
Бетти продолжила так, будто говорила сама с собой, а Хелен не было в комнате.
— Развлекалась, когда была почти замужем, выставила себя на посмешище.
— Развлекалась? С кем она развлекалась?
— С Шоном, конечно же, — отрезала Бетти, будто только что упоминала это, а Хелен уже забыла.
— Расскажите мне об этом, — попросила Хелен.
***
Том прождал в машине добрых десять минут. Он пытался позвонить в «Газету» три раза по мобильному, но сигнал был слишком слабым на этом конце деревни, делая телефон бесполезным. Он сдался, затем посмотрел в боковое зеркало,
— Вот дерьмо, — сказал он.
Братья Тернер уезжали ненадолго, и теперь Том не знал, что делать. Его первым побуждением было вмешаться, чтобы убедиться, что с Хелен все в порядке. Если они поймают женщину журналиста из местной газеты у себя в доме, это им не понравится, но может они обойдутся мягче с женщиной. Однако, зная, что она работает с мужчиной, которого уже грубо вышвырнули из их входной двери, может спровоцировать их на более радикальные действия, так что, может быть, ему стоит дать ей попытаться и выпутаться самой.
— Проклятье, — сказал он, в недовольстве ударив по рулю кулаком, но выбрал пока оставаться в машине.
Том наблюдал, как три брата зашли в свой дом и закрыли дверь.
Затем он ждал.
И ждал.
Секунды текли и становились минутами. Том опустил окно, внимательно прислушиваясь, но он не слышал не повышенных голосов, никаких тревожных криков от Хелен или яростных выкриков братьев Тернер. Он даст ей пять минут, не больше. Затем он постучит в их дверь, и как-то заставит их отпустить ее, несмотря на последствия. Он даже не может позвонить в полицию, спасибо отсутствующему сигналу мобильного.
Каждые несколько секунд он смотрел на часы, чтобы знать, когда пройдет пять минут. Он продержался четыре, прежде чем вышел из машины. Он быстро пошел, смотря в упор на входную дверь. Том пересек дорогу и был уже почти у входной калитки, когда дверь внезапно открылась, и он отступил в сторону, прячась за кустами, что шли между садом Тернеров и соседским домом. Понадобилось всего два слова, чтобы унести тревогу из его мыслей.
— Спасибо вам, — живо сказала Хелен, когда вышла на дорожку, а за ней тихо закрылась дверь. Том подождал, пока Хелен заметит его, когда она прошла калитку.
— Я думала, ты прикрываешь мне спину? — она нахмурилась.
— Так и есть, — сказал он. — Прикрываю. Я просто дал тебе несколько минут, чтобы посмотреть, сможешь ли ты выкрутиться.
Хелен выглядела скептически настроенной.
— Что произошло?
— Поначалу, они не были счастливы, — сказала она, — когда поняли, что я журналистка.
— Что ты им сказала?
— Я сказала им, что пишу статью для «Вестника» о последствиях долгосрочной безработицы в тяжело трудящихся семьях.
— «Тяжело трудящихся семьях»? — спросил он. — Здесь таких полно в округе, но я бы не стал включать клан Тернер в их число.
— Они казались польщенными, что я их спросила, — подтвердила она. — У меня есть цитаты, — и она протянула свой блокнот, чтобы доказать это.
Они пересекли дорогу и сели обратно в машину Тома. — Ты узнала что-нибудь у Бетти?
— У меня было всего несколько минут с ней наедине, но она подтвердила, что наш мужчина не местный. Если она говорила правду и не совсем брехала, тогда Шон был ирландцем, который посетил Грейт Мидлтон одним летом за несколько лет до войны.
— Зачем бы он стал это делать?
— Я до этого не дошла, но, согласно Бетти, Шон был ее воздыхателем; по сути, ее первой любовью.
— Правда?
—
Том улыбнулся.
— Мэри Кольер?
— В яблочко.
— Я знал, что из этого получится великолепная история, — сказал он, просияв. — Так что случилось? Почему Бетти обвиняет Мэри в смерти Шона?
— Вот тогда все и стало немного запутанным. Бетти стара, и больше чем просто запуталась. Она сказала мне: «Мэри Кольер убила его», а затем мгновение спустя, она сказала: «все равно, что убила его». Я надавила на нее, но с этого места от нее было мало толку, затем вернулись ее сыновья. Я не думаю, что она, на самом деле, знает, что случилось с Шоном.
— Проклятье.
— Все же, я кое-что узнала, — сказала она, когда он завел двигатель.
— Что?
— Его полное имя. Тело-на-поле — Шон Доннеллан.
Глава 26
Родди Монкур лицезрел Хелен и Тома, стоящих на его пороге вместе.
— Если не можешь победить их, присоединяйся к ним, а? — сказал он, затем пригласил их внутрь.
— Шон Доннеллан? — повторил он, когда они назвали ему имя ирландца несколькими секундами ранее.
Они сидели за кухонным столом Родди, окруженные обломками его непутевой жизни, молчаливо надеясь на информацию. Хелен и Том выжидающе смотрели на него, ожидая, что Родди даст показания по делу и единолично разрешит загадку тела-на-поле.
— Он приехал в деревню перед войной, — подтолкнула Хелен, — мы не знаем почему.
Родди медленно покачал головой.
— Мне жаль, — сказал он, прежде чем, наконец, признаться, — никакие колокольчики не звенят.
Затем он показала в направлении передней части дома.
— Пойдемте, — сказал он им.
Они проследовали за Родди по коридору.
— Куда мы идем? — спросила Хелен.
— Проконсультироваться с Оракулом, — сказал Родди.
Он поднялся по лестнице, бросив через плечо:
— Не оступитесь.
Они осторожно переступали через стопки старых книг, любезно составленных на лестнице в уникальной системе файлов Родди, пока он не найдем им постоянный дом.
Они поднялись по второму пролету ступенек и вышли в большой лофт с низким потолком, который был долей Родди от верхнего этажа старой школы, который был поделен так, чтобы каждый дом имел свой собственный лофт. Родди щелкнул переключателем, и голая лампочка, висевшая в центре комнаты, осветила беспорядочную сцену, по сравнению с которой кухня стала выглядеть чистой. Пыльная комната была наполнена старой техникой, выглядевшей, будто ее позаимствовали из музея: каток для глажки белья, твердый металлический каркас обрамлял старую швейную машинку. Груда составленных виниловых пластинок на семьдесят восемь оборотов стояла рядом с граммофоном в шкафчике из орехового дерева, который располагался по соседству со старым креслом-качалкой. Стиральная машина сороковых годов стояла в деревянном окружении: разбитый туалетный столик, напольная лампа исключительной уродливости и две прикроватные тумбочки. Тут и там были вазы и старые горшки, пивные керамические кружки и оловянные высокие кружки были разбросаны посреди других памятных вещиц минувших лет. Все было беспорядочно расставлено у низких покатых стен верхнего этажа, присутствовал заплесневелый запах от векового здания и от его древнего содержимого. Оказалось, что это частная коллекция Родди, на самом деле, предмет его гордости и радости.