Безымянные боги
Шрифт:
— А ты откуда знаешь? — прищурился сотник
— Я это… — Горыня замялся. — Свататься к ней ходил…
— И как?
— Она меня скалкой по голове…
— Вот! — назидательно воздел палец сотник. — Вот, Горыня. Видишь? Ни одна приличная молодица за тебя замуж не хочет.
— Так точно, господин сотник! — отчеканил десятник.
— Седмица
— Будет сделано, господин сотник.
Цветава даже губу закусила, чтобы не улыбнуться, до того чудно выглядело, как маленький сотник поучает детину-десятника.
— Теперь знаешь, где искать, — повернулся Военег к девушке.
— Благодарю, господин сотник.
— Как разыщешь, возвращайся сюда. Найдём тебе место для ночёвки. Всё, свободна.
Цветава почтительно поклонилась и двинулась прочь от гневливого сотника.
К воротам с резными коньками она подошла уже под вечер, всё-таки не выдержала — снова завернула на базар и долго бродила по рядам, разглядывая диковины, стараясь не обращать внимания, как косятся на её меч. Потом почти так же долго бродила по слободе, с непривычки несколько раз сворачивая не туда. Но нужный дом разыскать сумела, толкнула калитку, та оказалась открыта, но под ноги с лаем тут же кинулась кудлатая рыжая дворняга. Цветава хотела было отпихнуть её ногой, но та на удивление ловко увернулась и продолжила облаивать незваную гостью.
Скрипнула дверь, и на пороге показалась хозяйка. Цветава почувствовала, как сердце подло кольнула зависть. Хороша хозяйка: высокая, ладная, румяная, с густыми волосами, собранными, как полагается замужней, в две косы, алыми губами и малахитовыми глазами. Немногим она старше самой Цветавы, но та перед ней будто коза кривоногая супротив породистой лошади. Понятно, почему к ней женихи сватаются, не смущаясь даже вдовством. Интересно, а этот самый десятник тоже к ней…
— Поздорову тебе, девица, — глубоким голосом поприветствовала её хозяйка. — С чем пожаловала?
— Здравствуй, хозяюшка, — опомнилась Цветава. — Это ли дом Сияны, вдовы Искрена?
— Верно всё. Мой это дом, а я — Сияна, только не припомню тебя.
— Я Цветава из Вежи. Ищу десятника Ждана, весточку ему принесла от товарища его, Вячко.
Собольи брови удивлённо взлетели вверх, видно, имя это было в доме знакомым, и она торопливо проговорила:
— Так, что ж ты на пороге стоишь? Проходи скорее!
Цветава шагнула было к крыльцу, но под ноги опять бросилась кудлатая дворняга, зашлась хриплым лаем, не пуская чужого к хозяйскому добру.
— Жужка!Вот уж привязалась! — всплеснула руками Сияна. — Сейчас я тебе палкой…
Дворняга,
— Ждан эту псину приволок, — пояснила Сияна. — Ох и брехливая попалась, ещё и убегает постоянно невесть куда. Где он только такую дурную раздобыл?
— Хорошая собачка, — улыбнулась Цветава. — Верная.
— Вот и он так твердит, — отмахнулась хозяйка. — Ты проходи в горницу. Голодная ведь. Вижу, что голодная.
Живот действительно давно подводило от голода, в последний раз она ела вчера в порубе, а когда выпускали, никто не потрудился снабдить её хотя бы грошиком на калач. Так что, как только она почувствовала запах наваристых щей, витавший в горнице, рот сразу наполнился слюной, так что она даже не смогла толком ответить, лишь промычала что-то невразумительное.
— Да и, если честно, тебе бы помыться с дороги, — поморщившись, произнесла хозяйка. — Видно, долго вы по горам ходили.
— Долго, — подтвердила Цветава. — Да потом ещё за верную службу нас здесь в поруб бросили.
— Это как же? — охнула Сияна. — Где же это видано, чтобы дозорных в порубе морить?
— Не объясняли ничего. Меня одну и выпустили, а остальные так и сидят в застенке.
— Тогда давай так, — решительно велела вдова. — Сейчас пойдём в баню, а то после щей тебя от жара в бараний рог скрутит. Поешь и здесь заночуешь...
— Меня сотник Военег обещал устроить…
— Вот ещё! Знаю я их порядки! Каждый норовит за ягодицу [1]ухватить, потом синяков не сосчитать. Уж я-то знаю, сколько морд начистила этим…
Она замолчала, видно, спохватившись, и спросила:
— Значит, это сотник тебе указал мой дом?
— Не совсем, — покачала головой Цветава. — Есть там такой десятник, Горыней звать...
— Вот уж дубина стоеросовая, — поморщившись, перебила Сияна.
— Говорил, что сватался к тебе.
— Ручищи свои он тут распускать пытался, да пакости говорить: «Есть, мол, у тебя серебряное колечко, а у меня золотая сваечка…». У меня тоже сваечка есть, деревянная промеж глаз. Так его скалкой по голове дубовой отходила, что бежал быстрее ветра.
— Не круто ли?
— Так, он слов не понимает, будто кобель бестолковый — пока не пнёшь не опомнится. Ладно, чего о нём болтать? Сегодня, значит, здесь переночуешь, а назавтра своим молодцам снесёшь пирогов. Я напеку с утра. Ещё не хватало, чтобы следопытов на казённой каше держали.