Библиотекарист

де Витт Патрик

– А что плохого в том, чтобы быть владельцем отеля? – осведомился мистер Уитселл.

– Ничего нет плохого. Но разве я не способен на что-то более ответственное, требующее отдачи всех сил?

– Это не редкость, – сказала ему Джун. – Да почти каждый, кто идет мимо, мучается вопросом, почему он сделал в жизни меньше, чем мог.

– Но, Джун, тут речь не о банальном разочаровании.

– Все-таки, смею думать, о нем.

Мистер Уитселл сказал мистеру Мору:

– Я голосовал за вас.

Мистер Мор осторожно отложил вилку.

– О, я гадал, так ли это, – сказал он. – И надеялся, что за меня. Но скажите же правду, вы сделали это из чувства долга или

из-за того, что поддерживали мою политическую платформу?

– Честно – из чувства долга.

Судя по лицу мистера Мора, это был не тот ответ, который он надеялся услышать.

– А что, – сказал он, – что, если дело в том, что вы чувствовали себя обязанным, в то же время разделяя мою платформу?

– Но я знать не знал, какая у вас платформа, – сказал мистер Уитселл.

– Как, разве вы не прочли буклеты, которые я приносил в вашу комнату?

– Мне стыдно, но нет, не прочел. Хотя уверен, чтение было захватывающее. Если б мог, я бы проголосовал за вас дважды.

– Тогда у него было бы десять голосов, – сказала Элис.

Ида, которая последнее время присматривалась к мистеру Уитселлу, теперь обратилась к нему:

– Мистер Уитселл, могу я задать вам вопрос?

– О да, пожалуйста, задавайте, – сказал он и откинулся на спинку стула, готовясь к тому, что его спросят неизвестно о чем.

– Просто мне любопытно, почему вы живете здесь, в отеле, так долго?

– Даже не знаю, правда. А почему б мне не жить?

– У вас нет других планов?

– Нет.

– Может быть, они были, когда вы сюда приехали, но потом вы их отложили?

Он обдумал это предположение.

– Не думаю, что отложил, нет, – сказал он.

– Значит, вы просто ехали мимо и вас выбросило на берег?

– Ну, не могу сказать, что я в восторге от вашего выбора выражений, но ладно, подыграю и расколюсь, потому что в самом деле именно так оно и произошло. В пути я сделал остановку передохнуть и не смог двинуться дальше, и поэтому меня выбросило, как мусор, да еще и на берег моря к тому ж. Да, такой приключился курьез. Выйдя на пенсию, я придумал покинуть Северную Дакоту и автобусом прокатиться по всей Америке. В путешествие я отправился с воодушевлением, но к тому времени, как добрался до Орегона, прошло почти пять недель, и мне достало времени осознать, что ничего, решительно ничего нет такого, что способно примирить меня с жизнью на борту этой колымаги. Вопреки тому, что наобещала реклама, я не “обогащался жизненным опытом” и не “видел страну”. Я попался в ловушку, в ситуацию унизительную, из которой единственным выходом был побег. Но куда? За пределом Дакот у меня не было ни друзей, ни родственников, и я вовсе не горел желанием вернуться домой. Шли дни, я сидел, глядя в немытое окно, словно какой-нибудь заключенный, который обрыскивает камеру в поисках щели, которую удастся расковырять, – и тогда ты вырвешься на свободу.

– Был августовский полдень, когда автобус остановился в Мэнсфилде. Я вышел размять затекшую спину, поднял глаза и на крыльце этого отеля увидел мистера Мора. Он помахал мне, я помахал в ответ. “Есть ли свободные номера?” – спросил я, и он ответил: “Еще бы, не сомневайтесь, вот уж что есть, то есть”. Я спросил, сколько в день, и он сказал, что так близко к задаром, что я не поверю. Тут он перешел дорогу, и мы познакомились. Он спросил, как у меня настроение, я в двух словах объяснил, чем недоволен, и тогда он спросил, не сходить ли ему забрать мою сумку из багажного отделения, и я дал разрешение, и он сходил и забрал, и вот так оно все началось. Сколько прошло, три года уже? Четыре? И пока никаких планов уехать, кроме

как в домовине. И с чего бы мне уезжать? По-моему, отель – чудесное место. Накатывает, конечно, порой этакое ощущение выжидания, которое бывает гнетущим, но оно, скорее всего, не свойство этого места, а особенность некоторого этапа собственной жизни. Конец эры, знаете ли. – И, словно обращаясь к себе, добавил: – Нет, я не хочу уезжать отсюда. Надеюсь, и не придется.

Он допил свое вино, встал, поблагодарил собравшихся и, сославшись на утомление, с непривычки вызванное непредвиденным, но чрезвычайно приятным ужином в отличной компании, удалился.

Вослед ему Элис спросила, нельзя ли ей тоже уйти, поскольку она договорилась с подругой сходить в кино. Мистер Мор сказал, что для молодой леди важно держать свое слово, но поинтересовался, в должной ли мере она в последние дни отдыхала. Элис возразила на это, что молодым отдых почти что совсем не нужен, и привела мнение врача, которого слышала по радио, что лишение сна, в разумных пределах, способствует восстановлению сил. Мистер Мор сказал, что на веру он такого не примет, но в целом гибкий ум Элис его восхищает; она поблагодарила его и ушла.

Ида спросила мистера Мора, как насчет кофе, поскольку они с Джун намерены репетировать до поздней ночи, и мистер Мор, выразив полную готовность, ушел на кухню и вскоре вернулся с кофейником и чашками на подносе. Он налил одну чашку, затем другую, а Джун и Ида наблюдали за ним с явной симпатией.

– Как случилось, что вы потеряли руку, мистер Мор? – спросила Ида.

– В Первую мировую войну, Ида, – ответил он, передавая ей кофе. – Но вам ведь это известно, не так ли?

– Должно быть известно, и все же я не могу не думать об этом. Каково это, потерять руку.

– Да, тяжко, – сказал мистер Мор.

– Могу я спросить, это была ваша рабочая рука? – вступила в разговор Джун.

– В любом случае, неплохая. Думаю, суть в том, что стоит им отнять тебе руку, как ты не можешь уже не думать о ней иначе, чем как о лучшей руке в мире.

– Как вы думаете, куда они ее дели? – спросила Ида.

– Не знаю. Зарыли, надо полагать, в какой-нибудь яме. И не думаю, что мне хотелось бы ее возвернуть. Что бы я с ней делал? Укачивал, как дитя? Пеленал? – Он изобразил лицом смешливое подозрение. – Слушайте, я надеюсь, наш разговор не скатится к пацифизму?

– Я и пацифизм?! – Ида откинулась на спинку стула. – Честно, мистер Мор, как вы могли такое подумать? Будто не знаете, какая ярость бурлит во мне!

Мистер Мор покачал головой:

– Сдается мне, вы мудрите, милая Ида.

– Насчет мудрости спорить не стану, – сказала она.

– А что вы думаете о наших текущих тревогах, мистер Мор? – спросила Джун.

– О каких именно тревогах ведете вы речь?

– О Второй мировой войне.

– Я думаю, что стоять в холодной тени флага любой страны – небезопасное дело, вот что я думаю. – Мистер Мор принялся собирать грязные тарелки. – А теперь, почему бы вам не забрать кофе с собой и не приступить к репетициям?

– Можно мы вам поможем с посудой? – спросила Ида.

– Нет, нельзя.

– Вы уверены? – сказала Джун. – Мы правда рады помочь.

– Нет, нет. У вас своей работы хватает, и, по чести сказать, я вступил в тот период жизни, когда посуду мыть в радость, причем в одиночку. Не удивительно ли, если учесть, с какой страстью я ненавидел это занятие раньше; но в последнее время стал находить, что это отличный способ провести время. Что бы это могло означать?

Боб почти что заснул сидя; мистер Мор под столом легонько наступил ему на ногу и сказал: