Билет до станции «Счастье»
Шрифт:
– Вильям, – прошептала она. – Милый Вильям.
Что она наделала!
Она позволила матери Николаса назвать ребенка в честь ее деда. Сара нервно кусала губы. Она вдруг поняла: только что она перешла ту черту, из-за которой нет возврата.
Еще одна проблема – она не знала, что надеть к ужину. Чемоданы Клэр были доставлены, а горничная Леды сказала, что уже погладила и развесила все платья.
Сара раскрыла обе двери гардеробной и с опаской уставилась на одежду. Сатин и шелка, платья ярких цветов с глубокими вырезами и смелые
В конце концов, предполагается, что она вдова, поэтому черный – самый подходящий выбор. Этот цвет убивал ее. Пришлось нанести румяна и слегка подкрасить губы помадой, которую она нашла в ящике туалетного столика. Сара вдохнула аромат духов, но тут же поспешно закрыла пузырек, почувствовав неловкость от прикосновения к духам Клэр…
Николас появился вовремя. Миссис Трент осталась с Вильямом, а Николас взял Сару на руки и понес вниз.
– Мое кресло, – напомнила она, взглянув ему через плечо.
– Тебе оно не потребуется, – ответил он, и она грудью почувствовала, как вибрирует у него голос. На нем была льняная рубашка и легкий пиджак, которые позволили Саре оценить мускулы, касавшиеся ее тела.
Ее позвоночник дрожью отозвался на его голос, а собственная реакция на его близость привела ее в замешательство.
Она постаралась сосредоточить внимание на комнатах, по которым Николас ее нес. Их обстановка и оформление были такими же, нет, даже уютнее, чем в ее бостонском доме. В гостиной, где они, наконец, оказались, стояли два серванта и встроенные китайские шкафчики из роскошного орехового дерева. Стены украшали картины в позолоченных рамах, изображающие охотничьи сцены и извилистые реки.
Леда уже ждала их с нетерпением.
– Добрый вечер, мои дорогие!
Николас усадил Сару в кресло напротив Леды, а сам сел во главе стола. Пожилая женщина окинула взглядом ее платье.
– У меня нет ничего подходящего для траура, – пояснила Сара.
– Разумеется, нет. А мы и не подумали об этом, правда, Николас?
Он отрицательно покачал головой и, вопросительно взглянув па Клэр, замер с бутылкой вина.
Клэр?
– Я не буду, спасибо.
Он поставил бокал на длинной тонкой ножке перед матерью.
– Завтра я пошлю за портнихой, – сказала она.
– Что вы, не нужно, – возразила Сара.
– Конечно же, нужно, в конце концов, ты вдова. И к тому же Холлидей. Ты не можешь появляться перед людьми в неподходящем платье.
Это правда, она не сможет надеть ни одно из платьев Клэр. О чем думала эта женщина, когда их покупала? Каким человеком была?
Николас несколько минут странно смотрел на нее.
– Твой акцент больше похож на бостонский, чем на нью-йоркский, –
– Правда? – Она непринужденно глотнула воды. – Люди часто подражают тем людям, которые их окружают, а многие мои друзья из Бостона.
Похоже, ей все-таки не удалось его убедить, и она решила, что надо внимательнее следить за своей речью. Она все глубже увязает во лжи.
– Ты что-то хотела сказать? – спросил Николас у матери, глядя на нее поверх бокала с вином.
– Да, – широко улыбнувшись, ответила Леда. – Мы хотели сделать тебе сюрприз, дорогой. Клэр выбрала имя ребенку.
У него на лице не отразилось никаких эмоций: ни удивления, ни любопытства. Он только равнодушно сделал глоток вина.
– Вильям Стефан Холлидей, – с гордостью объявила Леда. – Разве не замечательное имя?
Пальцы Николаса, державшие бокал, напряглись.
– Вильям – это…
– Имя моего дедушки, – закончила его мать за него.
– Здорово.
– И у него будет имя Стефан, – добавила Леда.
Вошла служанка с подносом в руках и подала ужин. Несколько минут они ели молча.
– У Стефана были какие-либо планы относительно работы? – спросил он.
Сара замерла с кусочком тушеной свинины на вилке.
– Работы?
– Занять здесь должность. Вернуться на побережье. Во всех его телеграммах говорилось только о том, что он везет тебя познакомить с нами. И ни слова о его планах. Может быть, он только хотел оставить тебя здесь дожидаться ребенка, а сам собирался продолжать свои глупости на Востоке?
– Николас! – одернула его мать.
– А что, ведь он действительно никогда не интересовался нашим семейным бизнесом. И если уж на то пошло, то ненамного больше интереса он проявлял и к самой семье.
– Николас, пожалуйста, – пробовала остановить его мать. – Твой брат мертв. Прекрати. Ты испортил Клэр ужин.
– Нет, – возразила Сара. Он проверяет ее. – Николас не испортил мне ужина. – Она повернулась к Николасу: – Я абсолютно уверена, что вы со Стефаном во многом были не похожи. Я не знаю, собирался ли он подключиться к бизнесу, но я точно знаю, что он никогда не бросил бы жену и ребенка.
– Откуда такая уверенность? – спросил Николас. – Ты знала его всего несколько месяцев.
Сара вспомнила, с какой любовью говорил Стефан о Клэр, как он дотрагивался до нее. Казалось, что она нужна ему, как воздух.
– Не обязательно знать человека долго, чтобы распознать любовь, когда видишь ее.
– Конечно, дорогая. Мой сын слишком стар и скучен для тебя. Он всех судит по себе. Не расстраивай нашу Клэр, Николас. Я не позволю тебе быть грубым.
– Прости, мама. Прости, Клэр. Почему бы тебе не рассказать нам о стремительном развитии вашего романа? Тогда мы, конечно, лучше все поймем.
Сарказм вопроса был очевиден, но Леда, казалось, не обратила на это внимания.
Сара положила свою вилку на край тарелки и нервно вытерла пальцы о салфетку.