Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
«А все же убийца позвонил. Значит, не знает, что это ловушка, значит, Оля или не успела рассказать, или я подозреваю ее зря. Или он просто играет? Надо, чтобы Стелла спросила при следующем контакте, играет ли он в шахматы. Заодно будет еще одно пересечение, через шахматные кружки».
– Ну а пустые улицы, Оля, оно так не работает. Вот смотри, ты сейчас в небольшом доме живешь, так? От угла до подъезда всего несколько шагов. Ты когда к дверям подходишь после работы, о чем обычно думаешь? Вспомни.
– Хм. – Ольга нахмурилась. – Если после работы, то о том, что можно будет наконец
Дмитрий кивнул.
– Об этом в том числе. Думаешь обо всем этом, ищешь ключи, так? А там же полумрак, фонарь далеко. Значит, вниз смотришь, на сумочку, потом на замок. Верно? А теперь представь, как из-за угла уверенно выходит мужчина, например тоже роясь в кармане. Или даже бежит, окрикнув, дескать, Оленька, дорогая, пожалуйста, дверь придержи. Там пять шагов. Сколько пройдет времени, пока ты, думая о чае, сообразишь, что никогда его не видела и это не кто-то из соседей? Дело в том, Оля, что человек не бывает насторожен постоянно, это невозможно. Мысли соскальзывают на быт, на конкретные заботы, которые важнее абстрактной угрозы. Особенно когда эта угроза все не реализовывается и не реализовывается. А психу надо буквально минутку.
Какое-то время они шли по набережной молча, потом Ольга тряхнула головой.
– Да, об этом я не думала. Ну, а с охраной как же? Там-то должно быть безопасно?
– Помощь всегда опаздывает, даже на пустой улице – это первый закон оперативника. – Дмитрий пожал плечами. – Или просто не приходит по какой-то причине. Или ее выключают, потому что убийца тоже не идиот. Если мы можем заменить слежку за объектом, то и он может. Это шахматы, Оля. Либо ты видишь на два хода вперед, либо ты уже опоздал. Я пока опаздываю. Поэтому риск – дело благородное, но не оправданное. В нашем случае скорее от отчаяния. Расскажи лучше, как тебе Киплинг в оригинале?
– Сложно. – Ольга смешно фыркнула. – Это не тот английский, которому нас учат. Он пишет на разговорном, и поди пойми смысл, если через каждое сокращение приходится со словарем продираться. Но когда понимаешь – очень красиво! У него такой интересный ритм, ты не поверишь. Переводы его не передают. Я теперь думаю, что читать следующим. Сергей Александрович советует Байрона, но стихи, честно говоря, не вполне мое, всегда предпочитала прозу.
– А вот Сергей Александрович любит стихи, – заметил Дмитрий. Он сам завел разговор о переводах, а теперь сам от них морщился. Культистка или нет, а за сердце Ольга задевала так, словно и правда приворожила. И ведь знал, что читать в оригинале ей понравится, а все равно спросил в надежде услышать, что нет, что ей и переводы хороши. Хотя, объективно, услышь такое – только сам разочаровался бы, потому что все те разговоры у маяка оказались бы ни о чем. – Но, наверное, будет рад и дальше давать прозу на английском. Заботливый.
Ольга фыркнула, толкая его локтем под ребра – больно!
– Во-первых, прав ревновать у тебя пока что нет, а во-вторых, были бы основания. Сергей Александрович обо мне как о младшей сестре заботится, для романтического проспекту я для него слишком молода.
«Ага, и вещи при переезде ощупывал, словно искал заначки у младшей сестренки».
–
– Ты тоже печешься, – оборвала Ольга. – А прочее – ведь у него сестра когда-то пропала, знаешь, наверное. Думаю, потому и беспокоится, и опекает.
Об этом Дмитрий не знал, но в такой перенос внимания не верил. За сестер такого соперничества в речах обычно не бывает. За дочерей – еще куда ни шло, там споришь с отцом, но сестра? Разве что действительно пропажа повлияла? Травмы могут приводить к совершенно разным эффектам… но нет. Определенно там было что-то романтическое.
«И все же ревность и правда стоит прикрутить, а то это просто глупо. Вдвойне: ревную-то потому, что Оленька не моя, а голова сейчас вообще твердит, что ее надо разрабатывать, а не ухаживать. Гадство».
– Так что перестань, пожалуйста, – продолжала Ольга. – Давай лучше сменим тему. Как прослушка? Раз уж я то объявление написала, теперь интересно, что из этого получается. Газета ведь сегодня вышла, я проверяла.
«Невинный интерес или нет? Сформулировано невинно, но и я тоже бы так сформулировал, прикрываясь искренним интересом. И снова сам дурак, втянул в этот разговор».
Дмитрий легко пожал плечами.
– Пока ничего особенного, но эта игра и предполагалась вдолгую. Да и если не получится, ничего страшного, всегда остаются другие варианты. Тебя завтра на промку?
Ольга кивнула.
– Ага. Но я думаю, ты прав и из этого ничего не выйдет. Ну, если убийца меня уже знает. На его месте я бы тоже удивилась изменению привычек. Ладно бы переехала ближе к промке, тогда был бы повод, но нет ведь. Жаль, что со звонками ничего не выходит, а я надеялась, что все скоро закончится…
«И тоже все абсолютно невинно. Почти равнодушно так, отстраненно в начале, с горечью в конце. Даже прижалась чуть плотнее, словно ощутила, что убийца все ближе».
– Открытые прогулки – тоже только один слой, – напомнил он. – Что-то да сложится.
Игнорировать явный интерес к теме, вот так обрывать – обидно для собеседника, но лучше уж так, чем говорить открыто с перспективой слива информации. Перспективой, которую проверить пока никак.
«И это Ольга еще не знает, что мое «ничего особенного» – это тоже потенциально для передачи психу. Пусть думает, что не придали его звонку значения, авось потеряет осторожность. Мерзенько, но так и работаем».
– Я вот еще что сказать хотела… – нерешительно начала Ольга и запнулась. – Только это снова, кажется, о Сергее Александровиче. Ты выслушай, ладно?
«Господи, двадцать метров без него не пройти».
Дмитрий кивнул, показывая готовность слушать.
– С последней жертвой, там, у маяка… в лаборатории, на осмотре мне показалось, что от нее пахнет духами, французскими, Climat Lancome. Дорогие. Сама ими пользуюсь, поэтому, может, и заметила.
– А Сергей Александрович при чем? – уточнил Дмитрий, вспоминая унюханный Игорем запах и реакцию эксперта.
– А он не заметил, – тоскливо ответила Ольга. – И не захотел включать в протокол. Сказал, что мне кажется.