Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
— Так точно.
— А ведь на базаре он появился не случайно — я в этом уверен. Скорее всего, он следил за сотрудником уголовного розыска. За вами, товарищ майор. — Комиссар указал карандашом на Василькова. — И в ходе слежки сделал неожиданный и крайне неприятный для себя вывод: супругой сыщика, который ведет расследование убийства священника, является врач, обрабатывавший его рану и запомнивший его внешность. И, дабы она не описала его мужу, он выбирает удобный момент и пытается незаметно напасть на нее в толпе.
Переваривая услышанное, сотрудники молчали. Только что на их глазах
«Вот что значит опыт!» — многозначительно поглядел на фронтового друга Старцев.
— Жаль, что вам не удалось его задержать. Без относительно точных координат в большом городе отыскать такого ловкого и умного преступника практически невозможно. Как сами-то считаете?
Все находившиеся в кабинете прекрасно осознавали этот факт. А Старцев, помимо всего прочего, нервничал еще по одной причине. Всеми уважаемый Александр Михайлович Урусов имел одну не слишком приятную для подчиненных привычку: выслушав отчет о проделанной работе, он тут же интересовался планом следующих оперативно-следственных действий. «Ну-с, товарищи, и что вы собираетесь предпринять дальше?» — обычно спрашивал он, когда впереди брезжил тупик. Вот этого зловещего вопроса Иван сейчас и опасался больше всего, потому что впервые за все время работы в МУРе не имел на него ответа.
— Согласны, товарищ комиссар, — твердо заявил Иван, решив про себя идти ва-банк. — Отыскать этого прыткого типа будет крайне сложно.
Заканчивая фразу, он краем глаза заметил, как Васильков незаметно показывает ему клочок бумаги с какими-то каракулями.
Тем временем Урусов ухмыльнулся и… произнес свою традиционную фразу:
— Ну-с, товарищ Старцев, и что же вы собираетесь предпринять дальше?
Придумывать действия на ходу не следовало — начальник МУРа категорически не одобрял легкомысленного подхода к следственной работе и всяких там импровизаций с фантазиями. Он придерживался твердого убеждения, что любой этап оперативно-следственной деятельности необходимо продумать и тщательно проанализировать.
Иван сделал вид, будто обдумывает ответ, а сам краем глаза косился на клочок бумаги, который Александр осторожно ему показывал.
Слегка прищурившись, он довольно быстро разглядел нарисованные православный крест над могилкой, окруженной частоколом оградки. «Кладбище!» — осенила догадка. И тут же заработала мысль…
— Хотим, товарищ комиссар, наведаться сегодня в село Челобитьево, — бодро проговорил Старцев.
— Цель? — нахмурился Урусов.
— На сегодня назначены похороны отца Иллариона.
— Разве? Положено ведь на третий день.
— Положено. Но мы упросили представителей Московской епархии отсрочить похороны. Епархия пошла навстречу и дала нам на все про все лишние сутки.
— Да-да, ты по это докладывал, — припомнил комиссар. — Просто не думал, что так быстро пролетят четыре дня. Понятно. И что вы хотите выяснить на кладбище?
— Пока у нас нет, товарищ комиссар, других зацепок. А раз так — нужно использовать любую возможность. Вдруг в толпе проявится тот плешивый тип? В общем, хотим постоять в сторонке, поглазеть. Да и отец Илларион, говорят, человеком был хорошим, сугубо положительным. Проводим его в последний путь
— К сожалению, у нас нет времени провожать в последний путь всех хороших людей. Их ведь на самом деле гораздо больше, чем плохих?
— Так точно.
— Ну а понаблюдать за поведением людей на похоронах — дело нужное. Что ж. — Урусов поднялся из-за стола. — Поезжайте. Потом доложите о результатах.
Дойдя до двери, он вдруг остановился.
— Кстати, майор, — посмотрел он на Василькова. — За супругой теперь смотрите в оба — одну в город не отпускайте. Если понадобится помощь в охране на время расследования — обращайтесь. Помогу.
Проводив начальство, Иван облегченно выдохнул. И сразу засобирался.
— Давайте, граждане, распределим обязанности. Кто поедет на похороны, кто будет работать здесь…
В Челобитьево отправились Старцев, Васильков и Егоров. Остальные под командой Бойко остались в столице, где принялись обзванивать и объезжать московские клиники. Им было поручено побеседовать с медперсоналом, а также просмотреть журналы обращений за медицинской помощью. Раз плешивый с базара оказался не простым сумасшедшим, а, возможно, одним из убийц отца Иллариона, то им следовало заняться всерьез.
Ставя подчиненным задачу, Старцев надеялся нащупать его след. По рассказам Валентины. рана правой ладони оказалась довольно глубокой, одной обработки и перевязки для полного выздоровления было явно недостаточно. «Стало быть, — решил Иван, — он обязательно обратится к врачу еще раз».
— Спасибо, Саня. Мысль наведаться в Челобитьево на похороны священника пришла тебе очень вовремя, — поблагодарил по дороге в село Старцев. И признался: — Я уже, честно говоря, все мозги сломал над этим ребусом. Такое состояние, будто стакан чистого спирту хватанул.
— Не стоит благодарности, — ответил Васильков. — А состояние знакомое. У самого почти такое же.
Егоров поддержал:
— Часиков шесть поспать бы не помешало. Для нормальной работы башки.
— Отдохнем, братцы, отдохнем, — выщелкнул из пачки папиросу Иван. — Вот покончим с этим дельцем, обещаю выбить у начальства каждому по отгулу…
Успели вовремя. Едва свернули на сельскую улицу, где находился дом отца Иллариона, сразу же заметили большое скопление народа.
— Ого! — невольно воскликнул водитель — пожилой старшина. — У нас под Тулой в сороковом так комиссара хоронили, героя Гражданской.
Остановились поодаль, чтобы не мешать процессии пройти по узкой улице. Муровцы вышли из машины, закурили. Не привлекая внимания, переместились поближе к деревянному дому, у крыльца которого на табуретках стоял гроб с отцом Илларионом.
Покойный выглядел сухощавым глубоким старцем. Лицо и ладони его при жизни были настолько смуглыми, что даже смерть не смогла окрасить их бледностью. Глаза его были закрыты, уста сомкнуты. Руки с вложенной иконой лежали крестообразно на груди.
Несколько женщин голосили рядом с гробом. Остальные прихожане стояли молча на незначительном удалении. Мужчины с суровыми лицами молчали, женщины то и дело промокали глаза платочками. Присутствовали на похоронах и представители Московской епархии.