Биография отца Бешеного
Шрифт:
Ничего себе обычаи, неправда ли? Вот умора!
Совсем потрясающая история произошла за несколько часов до моего отъезда. Я уезжал на следующий день, и Хильтрауд организовала прощальный ужин в ресторанчике, расположенном на другом берегу озера. Этот ресторанчик стоял на сваях прямо в воде, не помню, как он назывался, но я прозвал его «Поплавок». Кроме нас с Хильтрауд, на прощальной вечеринке были ее подруга, приходившая нам на помощь в «критические» дни, с ней был парень из Чехословакии, а также младший брат Хильтрауд
Была пятница, и ни одного свободного столика не осталось. Играла молодежная бит-группа, было весело и шумно. Наш столик стоял почти в центре зала.
Нойштадт-Глеве — городок небольшой, около двадцати тысяч жителей, и, конечно же, за два месяца обо мне узнали почти все его обитатели. Относились ко мне в целом дружелюбно, хотя и не без опаски. Видимо, еще помнили, кто победил их в последней войне.
Вечер был в самом разгаре, когда какой-то хлыщ, проходя мимо, задел мой стул. Подумав, что мешаю проходу, я чуть придвинулся к столу и машинально оглянулся на того, кому мог помешать.
— Русе швайнэ! — злобно.
Думаю, нет необходимости переводить эту фразу, известную по многим фильмам о войне, но для тех, кто впервые слышит, перевожу: «Русская свинья!»
Услышать такое человеку, с детства пересмотревшему огромное количество фильмов про фашизм, воспитанного на патриотизме, было невыносимо. Этот гад еще и остановился. Остановился и мерзко так ухмылялся, глядя мне в глаза. И тут я понял, почему он такой смелый: подошли еще двое его приятелей довольно внушительного вида. Наверное, готовились они заранее. А мне в тот момент было до фени: хоть десять противников!
Я вскочил, вмазал кулаком в мерзко ухмыляющуюся харю парня и сразу же ударил ногой второго, который уже замахивался на меня. Зачинщик, сметая столики, повалился на спину, второго откинуло в сторону.
Третий парень, увидев своих приятелей поверженными, кинулся между колоннами к эстраде с бит-группой. Разгоряченный схваткой и злостью, я бросился за ним. Тот так улепетывал, что не заметил многочисленных шнуров от музыкальных инструментов: то тут, то там вспыхивали искры от оборванных проводов. Я догнал его и сделал подсечку: его развернуло, и он влетел головой прямо в большой барабан. Тут до меня донесся испуганный голос Хильтрауд:
— Витя-я-я!
В доли секунды я сообразил, что так просто она бы не закричала, и инстинктивно пригнулся. И не зря: надо мною просвистела электрогитара и вместо моей головы угодила в кирпичную колонну, разбившись вдребезги. Пока я разбирался с «метателем» гитары, влетевший головой в барабан вскочил и обхватил меня сзади, пытаясь повалить на пол. В этой свалке я пропустил пару ударов по корпусу, и по уху, и кроме того, они разорвали мою рубашку.
В этот момент кто-то крикнул:
— Полиция!
Противники моментально оставили меня в покое и разбежались в разные стороны так быстро, словно их унесло
— Двадцать два года работаю в этом городе полицейским и ничего подобного не видывал!
Узнав, что в инциденте замешан парень из СССР, они тут же связались с военной комендатурой советского гарнизона в Ростоке и с криминальной полицией города Шверин. Из Шверина прибыли трое полицейских во главе с комиссаром, из нашего гарнизона — капитан: его должности не помню, его помощник и водитель. К их приезду троих моих противников задержали.
Проходя мимо меня, капитан тихо спросил:
— Что натворил?
— Обозвали «русской свиньей», и я не сдержался, дал по морде! — откровенно признался я.
— Молодец! — Он остался доволен ответом и даже подмигнул мне.
Пятеро немецких полицейских, трое наших из советского гарнизона и все участники инцидента собрались в просторном кабинете директора ресторана. Переводить попросили Хильтрауд.
Наш капитан произнес:
— Должен заявить, что ваши соотечественники не очень гостеприимно вели себя в отношении гражданина Советского Союза — Виктора Доценко!
Когда капитан официальным тоном произнес эти слова, а Хильтрауд дословно перевела, полицейские, поглядывающие до этого насмешливо и чуть снисходительно, заерзали на своих стульях: им явно не улыбалось превращение обычной драки в международный конфликт. Комиссар первым учуял опасность и взял инициативу в свои руки.
— Мне стыдно за моих соотечественников, и я приношу за их поведение официальные извинения! — Он бросил грозный взгляд на моих противников.
Капитан вопросительно взглянул на меня, я пожал плечами, не зная, что ответить.
— Мы принимаем ваши извинения, — милостиво кивнул капитан. — А теперь, с вашего позволения, могу я задать вопрос зачинщикам этого безобразного инцидента?
— Да, да, прошу вас! — как-то очень уж суетливо согласился комиссар.
— Вы что-нибудь имеете против гражданина СССР — Виктора Доценко? — спросил капитан одного из драчунов.
— Найн, найн, найн! — Тот испуганно замотал головой, когда Хильтрауд перевела вопрос.
Капитан опросил и других. Ответ повторился дословно: «Найн, найн, найн!»
После чего комиссар приказал полицейским вывести их, а капитан попросил выйти и меня. О происходящем в наше отсутствие мне потом рассказала Хильтрауд. Виновными однозначно были признаны мои противники. Возникал даже вопрос об их привлечении к суду, но капитан снисходительно заявил, что Советский Союз и Германия — союзники и он не хочет портить биографию молодым людям. И если комиссар не против, то можно не доводить дело до суда. А наказанием для виновных будут денежный штраф и оплата причиненного ущерба.