Биография отца Бешеного
Шрифт:
Андрей был старше меня на несколько лет, гораздо выше ростом, в некоторых видах намного сильнее, но у меня были более ровные и стабильные результаты во всех видах, а потому борьба шла на равных, и не только в спорте. У нас в команде была удивительно симпатичная бегунья по имени Надежда. Почему-то, наблюдая за ее тренировками, я никак не мог признаться ей в своих чувствах. Не знаю, возможно, это была просто откровенная страсть, но когда мы, случайно или нарочно, прикасались к ней, меня охватывало сильное волнение и кровь приливала к лицу. Пока я примерялся, чтобы поближе познакомиться,
Кто не успел — тот опоздал!
* * * Несколько лет назад я с увлечением смотрел по телевизору легкоатлетические соревнования, и мне показался знакомым голос спортивного комментатора. Я воскликнул:
— Да это же Андрей Полосин!
Минуло лет тридцать, когда мы впервые встретились с Андреем Полосиным. Я пригласил его к себе в гости. Мы стали вспоминать былое. Он до сих пор женат на Надежде. Договорились обязательно повидаться семьями. Андрей кое-что читал из моих романов и отозвался о них с большой симпатией. И, конечно же, я им подписал свои новые романы, чем порадовал Андрея.
— Не думал никогда, что мне встретится человек из моей юности, ставший одним из самых популярных писателей страны… — с восхищением произнес он.
Помню, как волновался перед встречей с Надеждой. Боялся увидеть бесформенную, состарившуюся под гнетом времени и забот женщину? Все-таки они с Андреем вырастили двух прекрасных сыновей! Мои опасения были напрасны: передо мною предстала симпатичная, с подтянутой фигурой женщина. В ее глазах не угасли те веселые чертики, которые играли в них в те далекие студенческие годы. Все так же она стеснялась своего выдающегося бюста, который несколько увеличился, но не стал менее сексуальным и привлекательным…
Что осталось в памяти из студенческих лет?
Во-первых, история с моей первой стипендией. Иногородние студенты младших курсов проживали в корпусах, выстроенных на Ломоносовском проспекте, в районе кинотеатра «Литва». Рядом со зданиями студенческого общежития отдельно стояла студенческая столовая, цены в которой были несколько ниже, чем в обычном общепите.
Я получил первую стипендию на химфаке МГУ и истратил около пятидесяти копеек, заплатив за обед, после чего часа полтора прозанимался в библиотеке, сходил на тренировку, потом вернулся в комнату общежития, где жил вместе с тремя соседями, позанимался немного еще и пошел в столовую поужинать.
Когда я подошел к кассе расплатиться за сардельку с винегретом и чай с булочкой, неожиданно обнаружилось, что моей «стипухи» в кармане нет. Объяснив, что забыл деньги в комнате, я извинился и с волнением побежал домой, мысленно пытаясь восстановить цепь событий с момента получения денег в кассе до того момента, когда видел их в послед-ний раз.
Мой анализ привел к твердому убеждению, что «стипуха» обязана быть в кармане и нигде больше. Тем не менее я самым тщательным образом перерыл все свои вещи, лежащие не только в сумке, но и в тумбочке, хотя туда в тот день и не лазил. Денег нигде не было. Понимая, что вновь попал в серьезную переделку, я, забыв всякую щепетильность, прямо спросил у своих соседей по комнате, не брал ли кто моих денег ради шутки. Ребята обиделись, но заверили, что никто
Да я и сам понимал, что эти простые парни из российской глубинки вряд ли способны на такую гнусность. За пару недель, что мы прожили вместе, каждый из них делился с остальными, хотя и делиться-то особенно было нечем: ребята попались примерно моего социального положения, и никому из троих не присылали из дому больше пятнадцати — двадцати рублей в месяц. Получив стипендию, большую ее часть приходилось раздавать за прошлые долги, потом опять занимать до «стипухи». Многие из нас попадали в этот замкнутый финансовый круг…
Так что утрата моей «стипухи» ощутимо ударила не только по мне, но и по ребятам, которые чуть-чуть подкармливали меня, надеясь, что и я отплачу тем же.
Этот месяц прошел для меня несколько легче, чем тот голодный, что я провел во ВГИКе, но его тоже навеки запомнил мой желудок. К счастью, в столовых МГУ был не только бесплатный чай, как во ВГИКе, но и хлеб, и капуста как добавка к гарниру. Наверное, это оплачивалось профкомом университета, чтобы подкормить малоимущих студентов. Во всяком случае, меня это здорово выручило в тот месяц и в буквальном смысле спасло от голода. Я набирал две неглубокие тарелки квашеной капусты, несколько кусков хлеба, два стакана сладкого чая и набивал этим свой желудок.
Понимая, что Вадим Константинович и так сделал для меня немало, да еще из гордости я скрыл от него свою потерю, но однажды на занятиях по физкультуре глядя на мое осунувшееся лицо, он стал допытываться, что случилось и не болен ли я. Стыдясь, я увиливал от точных ответов, но кто-то из ребят не выдержал и сказал, что у меня увели стипендию. Вадим Константинович очень рассердился и впервые накричал на меня, обозвав «неблагодарным мальчишкой».
На следующий день он принес мне путевку профкома в профилакторий, находящийся на втором этаже главного здания на Ленинских горах. Калорийное трехразовое питание, медицинское наблюдение и обследование, тренажеры, бассейн. Целый месяц я поправлял здоровье, до отвала набивая брюхо вкусной пищей.
А когда путевка закончилась, Вадим Константинович вручил мне талоны «на дополнительное питание». По этим талонам я мог питаться или отовариваться продуктами в любой студенческой столовой МГУ на два рубля в день!!! Представляете, целых шестьдесят рублей в месяц! Чуть ли не две дополнительные стипендии!
Эти талоны Вадим Константинович выбил для меня в профкоме МГУ как лучшему спортсмену университета из малоимущей семьи, нуждающемуся в улучшенном питании, и я их получал по пять-шесть месяцев в году. Учиться стало гораздо веселее…
Учеба на химическом факультете запомнилась еще одной интересной историей…
Как-то я познакомился со студенткой психологического факультета из Восточной Германии. Звали ее Хильтрауд Мертен. У нас очень быстро завязались близкие отношения, и мы встречались несколько месяцев. Она увлекалась фотографией, и у меня сохранилось множество ее снимков, на которых запечатлена почти вся история нашего романа. В том же шестьдесят пятом году она пригласила меня к себе в Германию на два летних месяца.