Благодать
Шрифт:
Ты крепко опоздал, чтоб приниматься.
Я вышел затемно. Не знал, сколько досюда миль.
На этом участке начинают работать в восемь и ни минутой позже, и всяк, кого нет на перекличке, волен идти домой.
Десятник повертывается к ней спиной, а она собирает ярость, слышит, как десятник бормочет что-то там про шваль, а казначей смеется, и рука ее приходит в движение еще до того, как она волею своей успевает ее остановить, и берет она стакан канавной воды и выпивает ее, одним глазом следя за начальниками. Утирает рот и говорит, вы надо мной смеялись, сэр?
Эти двое вперяются в нее без всякого выражения.
Она уходит с участка, кляня себя.
Колли говорит, блядская эта
До чего долог путь обратно к лачуге. В голове у нее всю ночь звенит тот их смех, но на рассвете она возвращается. Бригадир приставляет ее к тачке. Горбиться под весом камней. Пальцы у нее в лоскутья, плечи вопящие птицы. Тощелицый камнелом говорит, видать, они теперь всех подряд к работе допускают. Другой камнелом говорит, сперва женщин, теперь детей.
Она подбирает с земли свежую курительную трубку и быстро ее прикарманивает. Какой-то старый дядька отводит ее за руку и говорит, полегче, малец. Просто считай часы и насчет работы не хлопочи. Тот вон человек караулит десятника. Крикнет, как увидит его.
Дядька говорит, а она смотрит на других за работой, видит, что лопаты у них полны наполовину, плечи качаются ленивыми ходиками. Немало и тех, кто просто стоит себе.
Старый дядька тот прав, думает она. Каждый второй тут, если присмотреться хорошенько, слишком слаб для работы. Один вот по тому, как стоит, похож на сломанное птичье крыло. Она всматривается в самого дядьку, ищет подсказки о его жизни. Он утаптывает трубку пальцем и облизывает его.
Колли говорит, попроси у него щепоть, чего ты, давай.
Не буду.
Попроси, попроси, попроси…
Всматривается в долгое смаргиванье. Говорит, пора б тебе заткнуться, а? Открывает глаза, видит, что дядька смотрит на нее, лицо над трубкой растерянно. Это что? спрашивает.
Она озирается. Что – что?
Ты только что мне сказал заткнуться.
Я сказал, пора б уже затянуться, а? Улыбается, извлекает из кармана трубку. Не угостите щепоткой, мистер?
Погодя говорит, а звать его Дарки [42] . И скажу я тебе, дорога эта болотная – чисто для отвода глаз, не более того. Мы ее роем только для того, чтоб нам работу давали. Говорит ей, что этот участок называется Пахота. Говорит, никто не знает, где она кончится. Это еще не прикинули. И десятник тут не знает, что делает и откуда взялся, и никогда-то на дороге работать его не звали, это уж точно, но получать деньги от Короны он вполне рад. Кто-то говорит, эта дорога перевалит за горы и дальше через пролив в Англию и дальше небось к Китаю, где наткнется на Великую стену и дальше пойдет в ад, потому что все дороги ведут туда и потому что люди рождаются, чтоб копать их, и больше ни для чего. И пока волынишь, делай ровно столько, чтоб смотреться занятым, но не более того. Береги силы, сынок, и пенни свои неси лукавому.
42
Имя Дарки (Darkey, «темный») восходит к ирл. О Дорхай (O Dorchaidhe), «потомок Дорхи» («темного»).
Она думает, работа эта вполне себе легкая, туда-сюда катать в тачке колотый камень. Выучилась приглядывать за расходом сил, прохлаждаться с тачкой, когда на нее глазеют, глазеет в ответ. Ленивые часы мыслятся в пайках хлеба. Она смотрит за теми, кто к работе не годен, до чего замордованы они прозиманьем, однако ж трудятся за пределами остатков сил. Прикидывает, почему Дарки не подходит к ним и не говорит, чтоб не спешили или же чтоб вообще не работали. Приглядывает за теми несколькими
Слышит названия всех селений, откуда эти люди. Кому-то досюда целый день пешего хода. Нортвуд. Друмрайен. Страгеллифф. Индиго. Шанноу. Корракейн. Место под названием Килнарвар, коли удастся спихнуть такое с языка. Говорит им, что она из места, что зовется Раш. Кто-то спрашивает, это который? Дарки, что ни день, зовет ее своим хохонцом, хотя ей кажется, что смеха ее он ни разу не слышал. Он треплет ее за щеку, дает по щепотке от своей четвертушки табаку. Показывает на теток-работяг. Говорит, сучки эти шли б домой со своими малявками, а не отнимали б у мужиков работу. Ей дома быть надо, собирать харчи к ужину. Ты б с какой покувыркался б?
Плюх-грузный звяк монет. Королевина голова у тебя на ладони. Теперь можно позволить огню гаснуть, если есть такая необходимость, бо купила она спичек и тоскует весь день по запаху хлебной лавки. Ту первую полную буханку она сжирает, не успев добраться до дома. Говорит Колли, надо хлебнуть воды, я себе жуть как мозги пересушу.
Колли спрашивает, у чего нет начала и что никогда не кончается, существует для того, чтоб прекращать голод, но чем больше этого делаешь, тем голоднее становишься?
У себя в лачуге, что ни ночь, спать мертвецом.
Она вскидывает взгляд на двоих мужчин, смеющихся над упавшим камненошей. Эк один стоит над упавшим, хохочет во все зубы. Воздух, пахнущий древней землей, вдруг пахнет лихом, люди повертываются посмотреть, кто-то подходит ближе. Она смотрит, как упавший поднимается, смеющийся человек говорит ему что-то, и ладони упавшего грозят свернуться в кулаки.
Колли говорит, я слышал – он назвал того человека китогом [43] .
43
Искаж. от ирл. ciotog, букв. левша, здесь: неуклюжий человек, неумеха, растяпа.
Не может она объяснить, что чувствует, когда видит, как встает тот упавший. Лицо его. Мимолетная тень знания или узнавания, бо она чувствует, что знает его, но объяснить это не в силах. Он юн, едва ли мужчина, думает она, и все же в усах человека постарше, подковой вокруг рта, экий вид юнца, пытающегося смотреться старше. Платок на шее у него ярко-красный. И тут пронизывает ее холодком. Он полностью повертывается к ней, и она видит его правую руку, как висит она, усохшая до полруки, словно застыла при рождении, два пальца на ней всего, тронутые в уродстве их благодатью быть похожими на шею птицы.
Кто-то кричит, давай, Барт, не спусти такое.
Смотрит на громадный камень на земле, прикидывает, как этот малец Барт взвалил его себе на спину. Странное его самообладание, когда он смотрит в лицо человеку, сбившему его с ног. Отряхивается здоровой рукой, утирает рукавом пот с усов. Долго не возникает у него на лице ничего. Затем говорит, я всего лишь монету добываю, а ты хочешь, чтоб я сгинул. Ничего ж я тебе не делал.
Она смотрит, как тело второго словно бы наливается ожиданьем расправы. Он говорит, и что ты с этим собираешься поделать, мудень ты шуйцерукий?