Благословение (Озарение)
Шрифт:
Джейсон не вернул ей улыбки.
– У кого вы будете работать?
– У Боба Фарли. Вы с ним знакомы?
– Я с ним встречался, - солгал Джейсон. Он очень хорошо знал Боба Фарли и знал, что Эйми будет принята, потому что она молода и привлекательна и потому что Фарли был известнейшим в округе развратником.
– Я присмотрю за ребенком, - тихо добавил Джейсон.
– Одевайтесь.
– Да, но раньше я должна сказать вам, чем его кормить.
– И она начала длинный монолог о том, что ест и чего не ест Макс и что он не признает ни соли, ни сахара, предпочитает только
Она добавила, что Максу не нравится твердая пища и что он предпочитает грудное молоко. «Не заставляйте его, если он съест мало».
Джейсон не слишком вслушивался в ее наставления - равно настолько, чтобы заверить ее в том, что все будет в порядке. Спустя полчаса Эйми ушла, а он тут же стал звонить брату.
– Мне наплевать на то, сколько пациентов у тебя в приемной, - объявил ему Джейсон.
– Я хочу знать, что происходит.
– Эйми замечательная, правда?
– Она… разная. Подожди минуточку.
– Он посадил Макса на пол, и тот наполовину подполз, наполовину подтянулся за провод от лампы к ближайшей электрической розетке и принялся его выдергивать. Пересадив малыша на середину пола, подальше от опасной розетки, Джейсон вернулся к телефону.
– Эта женщина, - начал он, - живет на скудное социальное пособие, так как муж ей ничего не оставил, и у нее нет средств для существования. Знаешь, куда она отправилась для собеседования насчет работы? К Бобу Фарли.
– Ах х… - выдохнул Дэвид.
– Сейчас же позвони этому старому распутнику и скажи ему, что если он примет ее на работу, ты сделаешь ему инъекцию сибирской язвы, - распорядился Джейсон.
– Этого сделать я не могу. Клятва Гиппократа и все такое прочее… Если бы я знал тебя меньше, то сказал бы, что ты говоришь как ревнивый муж. Джейсон? Ты слушаешь?
– Извини. Макс залез под кофейный столик. Подожди минутку, теперь он ест бумагу. Не отходи от телефона.
Когда Джейсон снова взял трубку, в голосе Дэвида он услышал досаду.
– Послушай, брат, я вовсе не имел в виду, что ты будешь встревать в дела Эйми. Ты просто должен присмотреть за ребенком, чтобы у нас с нею было время побыть наедине. Это все, что от тебя требуется. Как только я сумею убедить Эйми в том, что мы созданы друг для друга, я стану ей помогать, и работать ей не придется. И почему бы тебе не сказать ей невзначай что-нибудь хорошее обо мне?
– Если она подумает, что ты будешь заботиться о ней всю оставшуюся жизнь, она может не выйти за тебя замуж. Гордости в ней больше, чем чего бы то ни было другого. Не можешь ли ты сказать мне, почему ребенку нельзя давать соль, или сахар, или какие-нибудь приправы?
– Наука говорит, что если человек уже в младенчестве употребляет их, то привыкнет к ним, и поэтому их следует исключать из рациона, тогда он вырастет здоровым.
– Неудивительно, что ребенок хочет только грудное молоко и не желает есть ничего другого, - пробормотал Джейсон и снова бросил трубку, чтобы оттащить Макса от двери, играя которой, он норовил ударить себя по лицу.
Вернувшись
– Как ты думаешь, она позволит мне сделать ей рождественский подарок?
– Что ты имеешь в виду? Купить какое-нибудь дело и назначить ее директором?
Поскольку именно это и имел в виду Джейсон, он никак не отреагировал на слова Дэвида. К тому же Макс теперь жевал ботинок Джейсона, а когда тот подхватил ребенка, то так ухватился за его нижнюю губу, что едва не содрал с нее кожу.
– Послушай, Джейсон, мне нужно идти, - сказал Дэвид.
– Почему бы тебе не воспользоваться своими мозгами, а не деньгами и найти какое-нибудь другое решение этой проблемы? Эйми твоей милостыни не примет, в какую бы форму ты ее ни облек.
– Я не был бы в этом слишком уверен, - возразил Джейсон, глядя через комнату на какое то растение в горшке, стоявшем на сложенной газете.
– Так позвони Фарли. Я мог бы сделать это и сам, но не хочу, чтобы он знал, что я здесь, а ты можешь сказать ему что угодно, но главное, чтобы ее он не нанимал. Идет?
– Разумеется. Ну а как это чудовище? Поморщившись, Джейсон вынул пальцы ребенка из своего рта.
– Прекрасно.
– Прекрасно? Но ведь он просто исчадье ада. Что это за звук?
Макс больно вцепился в обе щеки Джейсона и впился мокрыми губами в его щеку.
– Не уверен, но думаю, что малыш только что меня поцеловал, - ответил брату Джейсон и, не слушая ответа, повесил трубку.
Он присел на диван и поставил Макса к себе на колени. «Сильный ребенок, - подумал он, - и неплох собой. Плохо, что одет он во что-то, напоминающее обноски». Джейсон подумал, что, наверное, все дети в Абернети носят такие потертые комбинезоны и грязные рубашки.
Может быть, такого энергичного и сообразительного мальчишку, как Макс, стоило бы приодеть получше? Но как это сделать?
В этот момент внимание малыша привлекла газета, а через мгновение Джейсон уже сражался с руками Макса, мешавшими ему набрать нужный номер телефона.
– Паркер… - начал он, услышав в трубке ответ своей секретарши. Как всегда, он обошелся без приветствия. Она была его личным секретарем помощником уже двенадцать лет, поэтому Джейсон не назвался, зная, что она безошибочно узнает его по голосу.
За несколько минут он изложил ей свою идею, не услышав при этом ни малейшей жалобы на то, что ее беспокоят в рождественские праздники. Джейсон сказал, что ей придется уехать, оставив дом и семью - если она у нее, конечно, была, потому что Джейсон не имел никакого понятия о частной жизни своего персонала, - а Паркер лишь спросила:
– А факс в Абернети есть?
– Нет. Да я и не собираюсь здесь этим заниматься. Вы поедете в Луисвилль. Нужно будет купить кое-что для ребенка.
– Вы предпочитаете какой-то определенный цвет?
Джейсон посмотрел на Макса, жевавшего какую-то деревяшку, очевидно принадлежавшую когда то его отцу.
– Синий. Для очень самостоятельного маленького мальчика. Только, пожалуйста, никаких бело розовых зайчиков. Ну и всяких там колокольчиков и дудочек.
– Поняла. Целый комплект.