Благословенный 2
Шрифт:
— Как же так? Корабельная артиллерия у турок вполне приличная — вон, граф Орлов ощутил это на собственной шкуре!
Барон раздражённо пожал плечами.
— Мы сделали все возможное, но, вы же знаете, как трудно убедить этих людей с Востока сделать хоть что-то, отличающееся от привычного им положения дел! Замок, контролирующий пролив, турки вооружили гигантскими пушками, стреляющими каменными ядрами весом во многие сотни фунтов. Эти, в стародавние времена отлитые из бронзы пушки, состоят из двух частей, соединённых между собой винтовым креплением. Я выразил сомнения в эффективности этих неуклюжих громад, на что паша сделал мне замечание: его не понравилось моё неуважение к артиллерийским орудиям, «равным которым нет во всей Вселенной». Правда, он согласился
Барон отпил вина из предложенной ему бутылки, затем продолжил:
— Когда мои слова перевели на турецкий язык, толпа вокруг меня содрогнулась. Старший из турецких офицеров объяснил, что эти орудия ещё ни разу не стреляли, поскольку все верили, что при выстреле они произведут такое сотрясение, что разрушат и замок, и весь Стамбул.
Тут барон невесело усмехнулся, вспоминая былое.
— Полагаю, ещё ни одной пушки в мире не было такой грозной репутации: её ярость угрожала всем — и врагам, и друзьям! Я, конечно в это не верил, считая, что при выстреле, возможно, отдача действительно выбьет несколько камней из стены, но не более того, и настоял на проведении испытания. Чтобы зарядить это древнее произведение металлургов, потребовалось 330 фунтов пороха.
Граф Строганов уважительно присвистнул.
— Наконец, я послал за инженерами чтобы подготовиться к выстрелу. Все, слышавшие как я отдал этот приказ, немедленно исчезали, чтобы избежать предсказанной опасности. Паша уже сам был готов спасаться бегством, и мне с немалым трудом удалось его убедить, что из небольшой палатки, установленной в уголке крепости, он сможет наблюдать за испытаниями, не подвергая опасности свою драгоценнейшую жизнь.
Когда зарядили эту чудовищную пушку, мне ничего больше не оставалось, как ободрить своего инженера который, хотя и остался на месте, не высказывал решительности, а наоборот вызывал к моему состраданию, считая, что пушка при выстреле непременно разорвётся по винтовому соединению. В конце концов, я может быть и не вдохновил его, но заставил молча исполнять свой долг, обещая подвергнуться той же опасности, что и он. Я встал сразу за пушкой, и приказал произвести выстрел, при котором почувствовал сильный толчок, как будто от землетрясения. Затем я увидел, как на расстоянии 300 саженей ядро разделилось на три фрагмента, которая перелетели в залив и, срикошетировав от воды, ударили в гору на противоположной стороне.
— Так что же, эти пушки опасны?
— Совсем нет. Конечно, при попадании гигантского ядра корабль получит сильные повреждения. Но было бы невероятным считать, что первый же выстрел добьётся успеха; а второго выстрела уже не будет, ведь заряжать такую пушку надо в течении двух часов, И всё это время крепость будет беззащитна перед корабельным огнём. Турки слишком любят большие пушки, а полевая артиллерия европейского вида почти не используется. В войне с европейским противником это приведёт их к фатальным последствиям, как можно было видеть в прошедшую русско-турецкую войну. К тому же турки не умеют лить чугунных орудий, применяя исключительно бронзовые. Из-за высокой цены меди их морская артиллерия всегда будет менее многочисленна, чем европейская. Право, лучше бы они перелили свои махины в небольшие подвижные орудия европейского типа! А с существующей береговой артиллерией они беззащитны — эти гигантские орудия, грозные на вид, но совершенно не страшные уже после первого выстрела; ведь на то, чтобы зарядить эти чудовищные стволы, уходят буквально часы!
— Понятно. Барон, скажите, за что Конвент приговорил вас к смерти?
— Не «за что», а «почему». Просто якобинцы сошли с ума, истребляя решительно всех. Я — барон, чего
— Смотрите, барон: я готов вывести вас из страны за одну небольшую услугу. Вы нарисуете и во всех подробностях объясните систему обороны проливы Босфор и Дарданеллы, которую сделала для султана группа возглавляемых вами инженеров. Вы согласны?
Барон де Тотт криво усмехнулся.
— Правительство, оказывавшее помощь султану, давным-давно пало, нами командуют булочники и адвокаты, непрерывно посылая на гильотину лучших людей страны. Полагаю, теперь каждый за себя.
— Прекрасно. Вот вам бумага, перья и тушь, — полагаю, как военный инженер, вы сможете изобразить всё в наилучшем виде. Надеюсь на вашу исправность! Пройдите пока в другое помещение, а мы пока переговорим с другими нашими гостями.
Барон покинул комнату. Молодой человек позвал своего грозного помощника:
— Франсуа! Извольте препроводить к нам господ учёных!
Быстро поклонившись, кудрявый бандит вскоре вернулся в помещение в сопровождении трёх немолодых господ.
— Добрый вечер, господа! Или нам следует обращаться к вам «ситуайен»?
— Как вам будет угодно! — ответил один из них, высокий господин в дорогом атласном сюртуке.
— Прекрасный выбор, мосье. Так, господин Лавуазье, химик… господин Лагранж, математик… Господин Байи, астроном… Господин Лаплас… Мосье Вольта… Ну что же, вроде бы все в сборе. Итак, господа: граф Орлов собрал вас с тем, чтобы объявить: всем вам в своей стране грозит серьёзная опасность. Вы, месье Лавуазье, были откупщиком, не так ли? Поверьте, санкюлоты вам этого не простят. Вы, мосье Байи, умудрились поучаствовать в расстреле революционной демонстрации: не сносить вам головы! Положение остальных не столь опасно, но тоже ничего хорошего. Все вы знаете, что Академия наук распущена: Конвенту не нужны учёные! Возможно, за этим последует и изъятие имущества. Тысячи опасностей подстерегают вас здесь: ложные обвинения и доносы, безумие революционных толп, анархия на улицах, и все превратности войны. Я предлагаю вам бежать в Россию — там вы будете в безопасности, и сможете заниматься любимым делом под благодетельственным покровительством принца Александра.
— Но у меня здесь имущество, дом… — возразил Лавуазье. — Если я покину страну, всё это будет конфисковано!
— Принц Александр предусмотрел и это. Всё ваше имущество будет куплено подданными из нейтральных стран. По условиям купчей вы сможете в любое время выкупить имущество обратно за ту же сумму.Так что, если вы захотите вернуться во Францию и распорядиться своим имуществом более выгодным образом, у вас сохранится такая возможность.
— Но, право, сударь как это возможно? Наши деньги стремительно теряют стоимость! — отозвался месье Лавуазье. — Несколько дней назад я подал нищему 100 франковую купюру. «Проклятый скряга», прошипел он мне в спину. Доходит до того, что, уронив ассигнацию, люди ленятся её поднять!
— С вами будет заключён договор по всей форме, через посредство нотариуса. Полагаю, никто не сомневается в честности наследника престола Российской империи?
— А как мы покинем страну?
— Паспорта уже готовы. Неужели вы считаете, что человек, позволивший покинуть страну несчастному королю Людовику, не сможет вывезти и вас тоже?
* * *
Наконец все «гости» мрачного дома распределились по его комнатам, и русские господа остались одни.
— Павел Александрович, как у нас обстоят дела с налаживанием нашей шпионской сети?
— Дела идут, Алексей Григорьевич! Мадам Де Мерикур оказывает в этом отношении неоценимые услуги!
— Ну и не только «в этом отношении», правда ведь?
— Алексей Григорьевич, давайте к делу! Я же не собираюсь допрашивать вас, как вы привезли в Россию княжну Тараканову!
— Ну отчего же? Можете спросить, и я, как благородный человек, совершенно честно ответил бы вам: это была искренняя любовь, глубокое и чистое чувство… бедная девочка!