Благословенный 2
Шрифт:
Господа секретари с удивлением рассматривали пластинки упругого материала, несмотря на все манипуляции с ним упрямо возвращающегося к первоначальной форме. До сих пор никто из них не видел ничего подобного!
— При увеличение дозы серы, — продолжал Севергин, — получаемый материал теряет свойства упругости, становясь всё более и более твердым. Наилучшие результаты достигаются в диапазоне от 1/20 до 1/10 части серы на одну часть каучука!
Я повертел в руках одну из грязно — белых резиновых пластинок, растянул её, выстрелил резинкой в стену, как мы это делали в детстве… ну что же, вполне себе похоже на настоящую резину!
— Замечательно! —
— А для какой надобности будет служить этот материал? — с интересом спросил Василий Михайлович.
— Прежде всего, как изоляция телеграфных проводов — это по ведению господина Петрова. Кстати, Василий Владимирович, давайте активизировать работу по телеграфу. Азбуку из длинных и коротких импульсов графиня Дашкова уже разработала, печатающее устройство сделайте со Львом Фёдоровичем — думаю, сие будет нетрудно!
Далее, каучук надобен для получения непромокаемых тканей, и как материал для подошвы обуви. На самом деле, у него множество применений….
Конечно, когда я посылал экспедицию в Бразилию за этим самым латексом, оптимистично заглядывал очень далеко вперёд. Прежде всего, меня тогда интересовала изоляция проводов — необходимая вещь для развития электротехники; всевозможные резиновые уплотнения, гибкие резиновые ленты и трубки. А вот теперь, как это ни странно меня больше всего увлекают самые, казалось бы, примитивные вещи — непромокаемая одежда и подошвы для сапог.
Нельзя сказать, что тут совсем нет непромокаемых вещей — применяется специально отделанная тюленья кожа, или, вариант подешевле — парусиновые куртки, пропитанные льняным маслом. Всё это или довольно дорого, или не очень надёжно. А непромокаемые вещи нужны, особенно во флоте, которым я сейчас и занимаюсь. А ещё такой, казалось бы, простецкий предмет, как подмётки сапог — здесь это целая проблема.
Подошву обуви можно делать или деревянной, или кожаной. Про первую нечего и говорить — её недостатки очевидны. Вторая тоже не подарок: слишком быстро изнашивается, и очень скользкая зимой. Сколько раз я с ностальгией вспоминал обычные резиновые подмётки! И вот теперь у нас появилась возможность их изготовить. Для флота, опять же, неоценимая вещь, да и на свободном рынке будет пользоваться спросом.
— Отлично! Давайте продолжим. Господин Лепёхин, вы с господином Петровым занимались вопросом извлечения из апатитов чистого фосфора. Каковы достигнутые успехи?
Иван Иванович, самый пожилой из наших учёных, переглянувшись с Петровым, отвечал:
— Надо сказать, что действительно, нам удалось получить из минерала, называемого ныне «апатитом», чистый фосфор, подвергнув апатическую руду обработке серною кислотою и потом экстрактировав его из кислоты. Признаю, однако, что способ не нов: еще в 1771 году герр Шееле разработал способ получения фосфора из костяной золы путем обработки ее серной кислотой с последующим восстановлением кислых фосфатов кальция углеродом. Мы применили эту методу к апатитам, и достигли приличного результата!
— Значит, мы готовы к получению фосфора промышленными масштабами? Отлично, надобно этим заняться. Из фосфора можно делать спички: как только наладим его производство, сразу можно делать спичечную мануфактуру. Также надо выполнить
* * *
Не забывал я, впрочем, и про дела коммерческие. В один из летних дней я собрал на встречу большую группу промышленников и торговцев, еле уместившихся в большом зале Петергофского дворца. Большинство тут, конечно же, московские и петербургские купцы, но есть и такие, что проделали долгий путь через всю Сибирь — из Охотска, Нерчинска и Кяхты. Братья Нерпины, Прасолов, Плисов торгуют в Сибири. Ведерников, Востроглазов, Калашников (не из тех ли, что геноцидил добрых опричников?), Серебренников, Скорняков, — эти все из Москвы. Собакин, Алферовский, Финогенов, Пономарёв — из Петербурга. Но все они имеют дела на самых широких просторах, связаны с заграничной торговлей, отчего и присутствуют здесь. Ну что же, пора начинать.
Постучав ложкой по графину для воды, я дождался, когда шум множества голосов утихнет, и начал свою речь:
— Господа негоцианты! Все вы занимаетесь коммерцией; кто-то промышляет в Охотском море и на Аляске, кто-то занимается торговлей мехом, а кто-то закупкою в Кяхте чая и доставкой его через всю Сибирь. Всё эти предприятия требуют дальних перевозок груза, и делается всё главным образом через Сибирь. Я знаю, как это непросто; Сибирский тракт не выстроен ещё по сю пору. Зато появились новые морские пути, о коих я хотел вам поведать.
В том году мы построили первые восемь быстроходных шхун и направили их в Аляску, Сингапур и к берегам Китая. Все суда успешно достигли своих целей, показав выдающуюся надёжность и скорость хода. И для дальних перевозок это много выгоднее, чем сухопутная доставка! Представим, что надо перевезти на остров Кадьяк шестьсот тонн товаров, что составит тридцать шесть тысяч пудов. До Охотска каждый пуд обойдется в десять рублей; это на круг триста шестьдесят тысяч. Потом ещё и до Кадьяка морем добрых сто пятьдесят; всего выходит больше полмиллиона. Так я говорю?
— Правильно! — раздались голоса негоциантов.
— Далее… Из Якутска в Охотск товары везут на лошадях вьюками. В иных местах дорога тяжелейшая, лошади порой доходят до совершенного изнеможения; люди гибнут, провалившись под лёд. От конского падежа часть груза бросают дорогой, остальные товары по прибытии их в Охотск нередко оказываются испорчены. Особенно тяжко приходится с громоздким товаром. Якоря для Охотской верфи приходится везти кусками, на месте сковывая их обратно в один якорь. Бывает, что такие «составные» якоря попросту разваливаются, что ведёт к катастрофам. Канаты приходится резать на куски, и в таком виде везти, а на месте сплетать их обратно. Прочность таких канатов сильно падает, что, опять же, влечёт иной раз потери судов. Такие убытки способны любого довести до разорения!
Послышались одобрительные отклики.
— А теперь представим, что тот же груз везут два больших корабля, по триста тонн груза. Каждый корабль такой, с шестью пушками, стоит по восемьдесят тысяч рублей, итого сто шестьдесят тысяч. Теперь остальные расходы: офицеры, команда, жалованье и корма, грубо говоря, сорок тысяч. Получается триста тысяч рублей экономии. И ещё на руках остаются корабли, пригодные к плаванию. Ими можно завозить туда продовольствие, вывозить в Китай добытые шкуры, гонять иностранные суда.