Блаженство по Августину
Шрифт:
На большое свадебное пиршество Фабий милостиво и хлебосольно также просил пожаловать, так полюбившихся ему скромных юношей Аврелия со Скевием. Пожалуй, молодого Романиана из Тагасты он никогда не заставал в библиотеке, зато юный Августин там чуть ли не днюет и ночует. И он давно уж распорядился, чтобы за обедом Аврелия, всегдашним порядком устраивали, усаживали на хорошее место среди умных собеседников. Если этот сдержанный, воспитанный юноша молча слушает старших, лишь отвечая учтиво на вопросы, когда к нему обращаются, то он очень хороший удобный собеседник, кому никак нельзя отказать в немалом уме и образованности. Тем более,
Аврелий в самом деле читал, переписывал для памяти труды Марка Кикерона и даже диалоги Платона, кое-что на греческом копируя по-школьному латинскими литерами. Однако главный его интерес вовсе не был образовательным и лежал в совершенно другой плоскости.
Ах, моя Сабина… Ни сон, ни явь…
С Сабиной он нередко сталкивался в библиотеке, в коридорах и переходах обширного сенаторского особняка. Но заговорить не смел, жутко боялся ее презрительного взгляда. Ой как бы ему не нарваться на жесткие, лишающие надежды на примирение резкие слова! Но наготове извинения за то опрометчивое опрокидывание, случившееся в феврале.
Наконец на шестой день в мартовские иды младшая дочь сенатора Атебана после утреннего благословения в церкви и всех помпезных церемоний по-домашнему, открывая свадебный пир, произнесла старозаветную венчальную фразу:
— Где ты Гай, там и я Гайя.
Как водится, Аврелий за невесту порадовался, преисполнился зависти к жениху, огорчился, подосадовав на свое одиночество. Потому, для приличия отведав всего, чем угощали, ушел в библиотеку искать утешения в философии и в поэзии.
Воистину неисчерпаемая бездна строк, страниц и книг касаемо плодотворящего брачного повода философически, поэтически понаписана у всех народов во всякие времена всяческими сочинителями, писателями и поэтами! Было или будь они представлены благосклонным читателям глубокомысленно, разномысленно или очень легкомысленно в словесности многоразличной и многоязычной…
Как там ни расписывать, но до сокровищ утешительного библиотечного словомудрия Аврелию в тот день и пополуденый час добраться не довелось. В коридоре его дожидались Нумант, выглядевший растерянным, чем-то огорошенным, и незнакомая пожилая рабыня. Нумант безмолвно развел руками, а старуха приложила палец к губам, затем молчаливым приглашающим жестом предложила следовать за ней.
Куда и к кому она его ведет темными переходами, Аврелий мигом сообразил, возликовал. От былой робости не осталось и следа. Слава Богу! И всем прочим мелким богам, если похищение сердца сабинянки успешно состоялось или вот-вот произойдет! Ведь ему истинно по силам божественно-красноречиво себя оправдать и обелить в ее глазах. Стоит ему лишь заговорить, а там уж он сумеет предстать в лучшем виде.
Однако же Сабина не стала слушать его посильных извинений и давно заготовленной, отрепетированной апологии. Не дожидаясь, пока старуха запрет за собой дверь, она немедля с ожесточенным сердцем обрушилась на него с горькими упреками и обвинениями:
— …Прямо на улице меня бесстыдно опрокинул, оголил, опозорил перед всеми, негодяй. Сам же тотчас трусливо смылся, испарился.
Потом без стыда и совести всюду преследовать девушку восхотел, проходу нигде не даешь. Пялится, таращится он бесцеремонно. Не насмотрелся, не нагляделся, что ли, там у терм Антонина?
Что ж, смотри, бесстыдник ненасытный!
Сабина стояла лицом к окну и не оборачивалась к оробевшему Аврелию, враз позабывшему о красноречии. Ему и в голову не могло прийти, чего же имеет в виду его прекрасная обвинительница.
Слова Сабины не разошлись с делом. Одним движением плеч, казалось, не поднимая рук, она избавилась от столы, и все ее богатые одежды моментально скользнули к изящным тонким лодыжкам. Ослепительно обнажившись, она перешагнула через преграду на полу, сделала два-три шага, наклонилась и прочно оперлась двумя руками, взялась за низкий мраморный картибул напротив окна.
— Смотри на меня, бесстыжий развратник!!! — тем же злым голосом приказала Сабина.
Отдавать этакое приказание ей явно не стоило. Аврелий и без того глядел во все глаза, сравнивая Сабину с Кабиро, когда-то совсем так же низко склонившуюся перед статуей Кибелы. Пускай обнаженная девственная жрица, окончив молитвой ритуальный танец, пьедестала богини руками не касалась и бедра целомудренно сжимала. Чего-чего, но такую выразительную видную женственность, что у нее, что у Сабины ни за что не спрячешь, не скроешь. В добавку видно, — причем со спины! — как округляются в обе стороны барельефно пышные беломраморные светящиеся груди Сабины…
Господи! Что она себе думает? Здесь-то ведь не храм, и никакая вам богиня не покарает святотатца и нарушителя обрядового таинства…
Какие-либо иные членораздельные рассуждения Аврелия больше не посетили и мыслительные способности его надолго покинули…
Восходящим раскаянием и покаянными мыслями он стал мучиться лишь наутро, точнее, около полудня. Господи, помилуй!
Как, в каком виде возвратился домой, не помнит, Нумант дотащил…
Была ли Сабина девственницей? Об этом он тоже без малейшего тебе понятия. Хоть бы она что-то о том говорила перед вторым соитием, вроде как лежа, не стоя. Состоялось оно наверняка уже лицом к лицу на мягком ложе… Ее упругие груди утвердились у него в руках… наверное, держал спереди, не сзади…
Боже мой, на раз стоймя покрыл, словно дикий жеребец кобылу! Остальное, видать, случилось после…
В постели они оба хорошо хлебнули из одной емкой чаши крепкого каламского. Пить очень хотелось… Чуть погодя, возможно, получилось в третий раз, может, и в четвертый… Она сказала, хочет от меня еще… Вроде бы прибавилась вторая чаша вина, не меньше трех секстариев…
Ох голова моя как амфора пустопорожняя… Прибытки, убытки…
— Земия!!! Где ты там, обезьяна толстозадая? Беги скорей в лавку к Бибату, секстарий гиппонского для доминуса в похмелье!
Две лагены вина Аврелию принесла и почтительно поднесла в меру разбавленными его вторая рабыня — тринадцатилетняя красотка Афра, чем-то напоминающая Кабиро. Хозяина она боготворит и неизбывно ему благодарна за то, что забрал ее от злобной мачехи из виноградника, научил грамоте, взял с собой в Картаг.
Злючка Земия ее не обижает — Нумант не дает. Она очень боится его толстого ремня.
К вину обходительная Афра подала любимых хозяином пирожков с рыбой, спрыснула их уксусом, маслом, подогрела над жаровней и вернула им свежевыпеченную хрустящую мягкость, вкус и аромат. Заодно доложила, чем сейчас занимаются другие прислужники.