Близкие люди
Шрифт:
Это была самая лучшая минута за весь этот долгий день, но, запуская двигатель, Степан еще не знал об этом.
Около распахнутых сетчатых ворот, через которые на стройку проезжали грузовики и прочая техника, колыхалась жидкая толпа с транспарантами наперевес. Степан даже глазам не поверил — так это было некстати, а поверив, застонал и едва удержался, чтобы не начать биться головой о руль.
Местные сафоновские защитники старины — или черт знает чего — вышли на тропу
Пока Степан, скрежеща зубами, стоял посреди оживленного шоссе, пытаясь повернуть налево, к своему объекту, со стороны села подъехал милицейский «газик» — куда же без него! Лихо проскакал по ухабам разбитой подъездной дороги, взрывая песок, затормозил у самой оградительной сетки, пофыркал напоследок выхлопной трубой, выпуская клубы синего бензинового дыма, и из него, никуда не торопясь, выбрались двое в штатском и один в форме. Закурили, постояли, оценивая обстановку, и разделились — штатские нехотя побрели за забор, в сторону конторки, а тот, что в форме, остался покуривать в виду толпы, на которую появление официальных властей не произвело никакого впечатления.
Визжа шинами, Степан птичкой перелетел встречную полосу, врубился в песок, который его джип расплескивал, как хороший пловец воду, распугал толпу истерическими воплями сигнала, вызвал волну активных проклятий и потрясаний кулаками и убогими самодельными транспарантиками — «Прочь с нашей земли! Не дадим осквернить святое место!» — и догнал уныло бредущих штатских у самой конторки.
— Здрасьте, Павел Андреевич, — сказал, узнав его, один из них, как только Павел Андреевич тяжело выпрыгнул из машины, — давненько что-то мы у вас не были!
— Это точно, — согласился Степан. Менты были «свои»
В прошлый раз их снисходительное безразличие Степан оплатил щедро и был рад, что в этот раз приехали именно они. По крайней мере не придется все объяснения начинать сначала — Бузят ребята понемножку? — доброжелательно спросил второй, протягивая в сторону Степана мятую пачку сигарет. Степан благодарно кивнул и сигарету взял, не столько из соображений политеса, сколько потому, что от раздражения и злости курить хотелось нестерпимо.
— Да впервые после того раза, — сказал он и сильно затянулся, — не знаю, чего им… Вроде в тот раз все популярно объяснили, а тут — на тебе!
— Разгоним, — лениво пообещал первый, — чего там!..
— Зина! — закричал Степан, увидев в некотором отдалении буфетчицу, которая тащила откуда-то пятилитровую пластиковую канистру с водой. — Зина, к нам ребята приехали, собери им чай и закуску какую-нибудь!..
— Да не надо, — не слишком уверенно сказал один из них.
— Мы лучше потом… — поддержал его второй, но тоже без энтузиазма.
— И потом, и сейчас, — сказал Степан настойчиво, прекрасно понимая, что все их отказы — это так, для красоты, — проходите!
В конторке дежурила преданная Тамара, заботам которой Степан моментально передоверил двух милицейских.
— А где Чернов или Фирсов?
— Вадим Алексеевич заходил и ушел куда-то, а Петрович с утра в котловане был…
— Пойду найду кого-нибудь, — решил Степан. —
— Я даже не знаю, Павел Андреевич, я приехала, они уже стояли… Вадим Алексеевич знает, он сегодня здесь ночевал…
— Где ночевал Вадим Алексеевич? — переспросил Степан в изумлении.
— Да здесь. На диване, — пробормотала Тамара, пугаясь. У начальника был странный тон, как будто он только что узнал, что его зам по ночам грабит ювелирные магазины и нисколько этого не скрывает. — Я приехала, он как раз вставал. А что, Павел Андреевич?
Момент для объяснений был явно неподходящий. В дверях маялись милицейские, жидкий пол поскрипывал под их увесистыми башмаками. Им хотелось получить обещанного «чаю с закуской» и отчасти было неловко, что им так очевидно этого хочется. Да и у Степана не было никакой необходимости бежать на улицу и искать Черного или прораба — они вообще ему были не нужны. По-хорошему следовало бы сейчас сесть к телефону, позвонить в сафоновскую администрацию и узнать, выдавали там разрешение на «акции протеста» или не выдавали. Сто против одного, что никаких таких разрешений сафоновская администрация не выдавала, значит, нужно туда ехать, кидаться в ноги главе, умолять о защите и справедливости и сулить очередной «чай с закуской». Все это следует делать быстро, не тратя времени, личного и служебного, на ненужные разговоры.
— Пойду найду Черного, — больше себе, чем Тамаре, сказал Степан. — Тамар, ты посмотри, чтобы для ребят все быстро накрыли, и пошли кого-нибудь к воротам, чтобы позвали их третьего коллегу.
— Хорошо, Павел Андреевич, я все сделаю.
Степан тяжелой рысью сбежал с шаткого крылечка, оглядел свое хозяйство — ему показалось, что митингующих у сетки явно прибавилось, однако массовика-затейника Леонида Гаврилина он среди них не заметил. Один «КамАЗ» с цементом разгружался, второй ждал своей очереди. Кран не правдоподобно медленно, так, что хотелось его поторопить, тащил бетонный блок, земля под ногами чуть вздрагивала от ударов — на той стороне котлована забивали очередные сваи. Скорее всего там должен быть Петрович. А Черный где может быть?
Чернов оказался возле жилых вагончиков. Нагнувшись к металлической загогулине, торчащей из земли, он жадно и торопливо пил, желтая каска была кое-как пристроена на железяке, заменявшей кран.
— Сушняк? — спросил Степан с сочувствием.
Чернов поднял голову, взглянул на него и вновь нагнулся к струйке. Лицо у него было красное, сердитое и небритое.
Напившись, он сунул под мышку каску, закрутил железяку рукавом вытер лицо.
— Ты видел, что у нас творится?
— Видел. Когда это началось?
— Первые стали подтягиваться сразу после семи, как только грузовики пошли. — У Степана народ начинал работать очень рано. И в партнерах он держал только таких, которые могли обеспечивать работу с самого раннего утра. Лишь очень раннюю, до света, работу он считал продуктивной. — Этот их предводитель гребаный только один раз показался и потом пропал куда-то, а менты только что приехали.
— Менты вместе со мной приехали, — сказал Степан, задумчиво рассматривая Чернова, — а почему ты здесь ночевал?