Близкий враг
Шрифт:
— Wel…
— Посмотри, как низко ты открываешь рот. Точно как в немецком Welt, — кивнула учительница. — В общем, Женя, тебе не просто, но надо начинать с чего-то. Забывай немецкие произношения и тренируй звонкие окончания каждый день. Каждый. Не «баггс», а «багз!» Именно «Багз». Не «пигс», а «пигз». Язык в конце слова должен быть напряженным, а не расслабленным!
Женя кивнула,
***
Последним уроком оказалась литература. Евгения облегчённо вздохнула, понимая, что тут можно расслабиться. Ни одно серьезное литературное произведение нельзя оценивать однозначно, разве только сказки для маленьких детей. Пьер Безухов, например, считается положительным героем. А если вдуматься — где? Первую жену убить пытался, а вторую превратил в безгласную служанку. Если это положительный герой, то мир перевернулся. Обломова часто обвиняли в том, что он лежал на диване. Но, если честно, он имел на это право.
Смотря по сторонам, Женя заметила, что и остальные ученики держатся расслаблено — знали, вероятно, что каждое мнение будет учтено.
Преподаватель, Алена Витальевна, казалась нежной и невесомой дамой. Это подтверждали легкая походка и любопытное сочетание белокурых волос и сине — зеленых глаз. Не стоило, однако, обманываться на её счёт — задорный взгляд напоминал, что она будто смеется над окружающим миром и возможными препятствиями.
Женя все ещё ломала голову нал тем, каким образом у неё могло быть так поставлено немецкое произношение. В детстве мама занималась с ней французским языком: даже требовала, чтобы дочь читала вслух французские фразы из «Войны и мира». Но акцент у неё был не французский, в немецкий. Впрочем, может просто у неё жёсткое произношение, а Марине (как звал ее класс) показалось, что немецкое? Подумав немного, Женя сошлась сама с собой на этом компромиссе, хотя до конца уверена в этом не была.
Однако у Алёны Витальевна были, похоже, свои представления о школьной программе и литературе. Она с улыбкой сообщила, что учебный год они начнут с изучения «Золотой розы» Паустовского, чтобы лучше понять, кто такие писатели и что такое писательское мастерство.
Данкова с интересом посмотрелась учительницу, но Алена Витальевна смерила ее пристальным взглядом.
— Говорят, АВ терпеть не может Юлище, — шепнул Ромка, когда учительница отошла к столу.
— Как ты ее назвал? — чуть опешила Женя.
— Юлище, — усмехнулся Ромка.
— Там вы прочитаете интересный рассказ, что Чехов на пари написал рассказ
Танька и ещё одна темноволосая девочка со строгим видом хихикнули. Женя вспомнила, что ее звали кажется, Оля. Обычно она собирала чёрные волосы в подобие «конского хвоста». «Юлище» не ответила ничего, но, достав тряпочку из футляра, аккуратно протерла очки. Жене вновь почему-то показалось, что Данкова в душе смеётся над всеми.
— Вы также узнаете, что у персонажей есть своя логика развития, — продолжала Алена Витальевна. — Вы не можете ее сделать другой. Иначе выйдет смешно и неуклюже. Автор не ощущает своих персонажей.
Женя смекнула, что не спроста далеко не весь класс ходил в «Клубнику». Видимо, здесь существовали свои группировки: причём не очень дружественные друг другу. Рома показался ей чуть не королем класса, что, похоже, что Юлище и ещё кое-кто так вовсе не считали.
— Старикова, тебе ли смеяться? — вдруг притворно — приторно спросила учительница. — Если мне не изменяет память, тебе в июне на экзамене из милости поставили четыре. Помню, как ты блеяла на ответе.
Класс грохнул. Женя поняла, что здесь всегда рады неудачам другого «Юлище» смеялось беззвучно, прищурив близорукие глаза.
— А если я введу в книгу войну или революцию? — вдруг спросил Рома.
Женя догадалась, что он входит в число любимцев «АВ», а потому имеет право говорить, когда пожелает.
— Ром, это ничего не изменит, — вдруг серьезно сказала Алёна Витальевна. — Логику персонажа не сломает и революция. В своё время мы с вами увидим это на примере «Доктора Живаго». Когда доберёмся до него.
— Женя, каких писателей ты любишь читать? — вдруг повернулась к ней Алена Витальевна.
— А Чернышевского будем читать? — спросил Александр.
— Ой…. Убогий и ужасный писатель…. Слава Богу, нет. Как и Горького — вечное пугало учеников, — поморщилась женщина.
Евгения была очень благодарна Александру, что он спас ее. Однозначного ответа о любимых писателях у неё не было. Не то, чтобы Женя не любила читать, но выделить именно любимых, у неё не получалось. Да и в душе она как-то стала опасаться Алёны Витальевны. «Черт знает, что ей понравится, а что нет…» — подумала Женя.