Блондинка с розой в сердце
Шрифт:
Мужчину, который помог спуститься Наде и Лизе, я рассмотрел в последнюю очередь. Отметил, что он коротко подстрижен, темноволосый, смуглый от морского загара. С чуть оттопыренными ушами. Широкоплечий, подтянутый. В светлых брюках из тонкой ткани и в белой футболке, заправленной за ремень. Мужчина перекинулся парой фраз с Надей и с Лизой. Резко выдохнул и поднял с земли большой коричневый чемодан. Держал он чемодан не за ручку — обхватил его двумя руками. Над бровями у него блеснули капли влаги. Мужчина прижал чемодан к груди и слегка неуклюже двинулся по перрону. Лиза и Надя пристроились справа и слева от него.
«Забавно я тогда
«На Вовчика, — мысленно поправил я сам себя. — Димка меня так называл».
— Дима! — услышал я звонкий голос, от звуков которого пропустило в моей груди удар сердце.
Увидел, как десятилетняя Лиза помахала мне рукой и тут же пустилась в бег. Я вновь зашагал ей навстречу, раскинул руки. Лиза с разбегу бросилась в мои объятия. Я поднял её с земли, покрутился на месте — курившие на перроне пассажиры отпрянули в стороны от мелькнувших в воздухе рядом с их лицами обутых в жёлтые босоножки детских ног. Лиза показалась мне почти невесомой. Я смотрел в её глаза, слушал её заразительный смех. Говорил ей о том, что с момента нашей прошлой встречи она выросла и похорошела. Нахваливал её загар и сарафан. Говорил, что… моя племянница стала самой красивой девочкой на свете.
— Здравствуй, Дима, — сказала остановившая в двух шагах от нас Надя.
Она улыбалась — я вновь заметил, что у неё такие же ямочки на щеках, как и у дочери. Надя щурила глаза, прижимала к животу маленькую дамскую сумочку, которую неделю назад купила в керченском магазине.
Я почувствовал, что она при виде меня слегка смутилась — она всегда выглядела немного смущённой в присутствии моего старшего брата (Надя считала его строгим и очень серьёзным).
— Привет, Димка, — сказал… мой младший брат.
В его голосе я различил ноты удивления. Владимир воспользовался моментом: поставил чемодан на землю, перевёл дух, смахнул с лица пот. Он рассматривал меня, хмурил брови.
— Как ты здесь оказался? — спросил Вовчик. — С Женькой Бакаевым приехал?
Я не выпустил Лизу. Левой рукой прижал её к себе — тёплые руки моей нынешней племянницы обхватили мою шею. Правую руку я протянул Вовке, проверил крепость его рукопожатия (думал раньше, что оно крепче).
Посмотрел на Надю и сообщил:
— Бакаев не приехал. Я вчера позвонил ему, скомандовал отбой. Сам вас отвезу. В конце концов, я соскучился по своей племяннице! Да и по её родителям тоже. Моя машина вон там, на площади.
Я указал рукой на угол вокзала.
Сказал:
— Идите за мной.
Не выпустил почти невесомую Лизу из рук (она и не вырывалась — свысока посматривала на родителей). Я обхватил племянницу двумя руками. Заметил, что Вовка насупился, будто он наделся: я понесу его чемодан. Я усмехнулся, мазнул взглядом по лицу Нади. Шепнул Лизе, что её папа сейчас похож на ослика (Лиза рассмеялась); решительно зашагал по перрону. Пассажиры
Лиза обнимала меня за шею, посматривала на меня сверху вниз, рассказывала о своих морских приключениях. Слова дочери (нет, теперь — племянницы) воскрешали мои воспоминания о поездке в пансионат «Заря». Мне почудилось, что я тоже лишь вчера ещё ходил по морскому песку на керченском побережье. Вспомнил, как Лиза и Надя плавали наперегонки. Как они обе прыгали и радостно визжали в волнах во время шторма. Как мы с дочерью лежали на тёплом песке и разглядывали ползавшего на дне стеклянной банки крохотного рака отшельника, пойманного мной на морском дне. Помнил я и как мы с Надей целовались, покачиваясь на волнах.
Я поставил Лизу на землю лишь около автомобиля. Вынул из барсетки ключ — распахнул багажник. Наблюдал за тем, как пыхтевший и сопевший от натуги Владимир укладывал на дно багажника чемодан. Я всё ещё не свыкся с мыслью, что смотрел со стороны на самого себя. Вовка сейчас выглядел менее знакомым, чем Лиза и Надя. Его движения казались мне слегка неуклюжими — раньше мне виделось, что я двигался совсем иначе. Я прошёл к водительской двери, открыл её ключом. Стал на сидение коленом, вручную поднял кнопки запирания замков на пассажирских дверях. Двери пассажиров одновременно приоткрылись.
Я увидел, как Лиза заглянула в салон.
— Дима! — воскликнула она. — Что это?!
Глава 22
Я глазом не успел моргнуть, как оставленная мною на пассажирском сидении коробка с куклой Барби оказалась у Лизы в руках. Моя… племянница смотрела на спрятанную в прозрачной коробке игрушку широко раскрытыми глазами, будто увидела чудо. Мне показалось: она не дышала. Её родители уселись в салоне (Владимир занял кресло рядом с водительским местом). Они с недоумением смотрели на свою затаившую дыхание дочь. И на коробку, украшенную надписями на английском языке, которую Лиза держала в руках. Лиза моргнула, медленно (словно нехотя) повернула в мою сторону лицо. Я увидел её светившиеся от восторга глаза. Мысленно поблагодарил за это незабываемое зрелище Сашу Лебедеву, раздобывшую в Москве для моей дочери импортную куклу.
— Дима, это… что такое? — спросила Лиза.
— Это кукла Барби, — сказал я. — Подарок для моей любимой племянницы.
— Для меня?
— Ну, а для кого же ещё? Другой племянницы у меня нет.
Лиза недоверчиво вскинула брови. Она снова взглянула на коробку. Затем посмотрела на меня. Будто ещё не поверила моим словам. Улыбнулась — на её щеках появились ямочки. Лиза сорвалась с места, оббежала распахнутую дверь и буквально врезалась в мой живот. Она обняла меня одной рукой (потому что в другой руке она держала коробку с куклой). Заявила, что любит меня, и что я самый лучший дядя на свете. Я погладил её по голове. Лиза запрокинула голову, снова улыбнулась мне. Тут же ринулась в повторный забег (теперь — в обратном направлении). Она юркнула в салон машины и с криком «Мама, посмотри, какую куклу мне Дима подарил!» предъявила мой подарок Наде. Мне показалось: Надя рассматривала спрятанную под прозрачным пластиком игрушку с тем же восторгом, что и её дочь.