Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход
Шрифт:
Здоровяк выпустил мою руку, приветливая улыбка по-прежнему играла на его большом, пышущем здоровьем лице.
Он похлопал себя по карману.
— Обойма у меня. Алфред в последнее время стал ненадежным. Этот щенок мог бы застрелить вас.
Я вновь ощутил пол под ногами.
— Держу пари, он вас напугал, — сказал Джозеф П. Змей.
Во рту у меня появился соленый привкус.
— Не такой уж вы смелый, — сказал Змей, ткнув мне пальцем в живот.
Я отступил назад и поглядел Змею в глаза.
— Что мне за это будет? —
— Пойдемте в кабинет.
Я повернулся к Змею спиной и пошел в другую комнату. Тяжкая работа, и я с ней справился. Всю дорогу я обливался потом. Зайдя за стол, остановился в ожидании. Мистер Змей безмятежно последовал за мной. Наркоман, подергиваясь, поплелся за ним.
— У вас случайно нет под рукой юмористической книжки? — спросил Змей. — Чтобы он нам не мешал.
— Присаживайтесь, — ответил я. — Сейчас поищу.
Змей опустил руки на подлокотники кресла. Я рывком выдвинул ящик стола и ухватил рукоятку «люгера». Глядя на Алфреда, поднял пистолет. Но Алфред даже не посмотрел на меня. Скривив рот, он изучал угол потолка.
— Ничего более юмористического нет, — сказал я.
— Эта штука вам не потребуется, — добродушно сказал здоровяк.
— Прекрасно, — ответил я. Голос, казалось, принадлежал кому-то другому, находящемуся далеко за стеной. Я едва слышал свои слова. — Но если потребуется, она у меня в руке. И заряжена. Хотите убедиться?
Здоровяк казался близким к замешательству.
— Жаль, что вы восприняли это подобным образом, — сказал он. — Я настолько привык к Алфреду, что почти не замечаю его. Может, вы правы, может, мне стоило бы что-то сделать с ним.
— Да, — произнес я. — Надо было сделать это еще днем, до прихода сюда. Теперь уже поздно.
— Послушайте, мистер Марлоу.
Змей протянул руку. Я взмахнул «люгером». Он быстро отдернул руку, однако недостаточно быстро. Мушка рассекла ему кожу на тыльной стороне ладони. Он попытался ухватить пистолет за ствол, потом поднес порезанную руку ко рту.
— Эй, эй, будет! Алфред мой племянник. Сын сестры. Я, можно сказать, присматриваю за ним. Он ведь и мухи не обидит…
— В следующий раз здесь будет муха, чтобы он не обижал ее, — сказал я.
— Не надо так, мистер. Прошу вас, не надо. У меня есть недурственное предложение…
— Закройте рот, — проговорил я. И очень медленно сел. Лицо мое горело. Язык не повиновался. Я чувствовал себя слегка пьяным.
— Один мой знакомый, — неторопливо, глухо продолжал я, — рассказывал, как однажды вот так же хотели взять в оборот одного человека. Тот, как и я, сидел за столом. У него, как и у меня, был пистолет. По другую сторону стола находились двое, как вы с Алфредом. Человек, сидящий на моем месте, разозлился. И не смог взять себя в руки. Его затрясло. Он не мог произнести ни слова. Оставалось только прибегнуть к оружию. И он, ничего не сказав, дважды выстрелил из-под стола прямо туда, где находится ваш живот.
Лицо здоровяка
— Вы это видели на экране, — сказал он.
— Верно, — согласился я. — Но режиссер рассказывал мне, откуда взял замысел этой сцены. Такого не увидишь ни в одном фильме.
Положив «люгер» перед собой, я сказал более естественным голосом:
— Нужно быть поосмотрительнее с оружием, мистер Змей. Невозможно предвидеть, как поведет себя человек, если ему в лицо тычут дулом пистолета — особенно, если он не знает, заряжен ли пистолет. От неожиданности я слегка оробел. Я с обеда не кололся морфием.
Змей, сощурясь, спокойно разглядывал меня. Наркоман поднялся, подошел к другому креслу, развернул его ногой, сел и грязной головой прислонился к стене. Однако его руки и нос продолжали подергиваться.
— Я слышал, что вы крепкий орешек, — неторопливо произнес Змей, холодно и пристально глядя на меня.
— Вас ввели в заблуждение. Я очень чувствителен. Расстраиваюсь из-за каждого пустяка.
— Да, понимаю. — Он долго глядел на меня, не произнося ни слова. — Похоже, мы сделали неверный ход. Можно опустить руку в карман? У меня нет пистолета.
— Валяйте, — сказал я. — Попыткой вытащить пистолет вы доставите мне огромное удовольствие.
Змей нахмурился, потом очень медленно вытащил плоский бумажник из свиной кожи и достал оттуда новенькую стодолларовую ассигнацию. Положил ее на край покрывавшего стол стекла, достал еще одну точно такую же, потом, по одной, еще три. Старательно сложил их в ряд. Алфред опустил запрокинутое кресло на пол и с дрожащими губами уставился на деньги.
— Пять сотен, — сказал здоровяк. Разложил бумажки и подвинул их ко мне.
Я следил за каждым его движением.
— Совершенно ни за что, просто держитесь от греха подальше. Идет?
Я молча смотрел на него.
— Вы никого не ищете. Вы никого не можете найти. У вас нет времени работать на кого-то. Вы ничего не слышали и не видели. Вы ничего не знаете. И про пять сотен никто не знает. Договорились?
В кабинете было тихо, слышалось только сопение Алфреда. Здоровяк обернулся к нему.
— Тише, Алфред. Когда выйдем отсюда, дам тебе дозу, — сказал он. — Постарайся вести себя прилично.
И снова поднес ко рту рассеченную тыльную сторону ладони.
— Взяв вас за образец, ему это будет нетрудно, — сказал я.
— Пошел ты, — буркнул Алфред.
— Ограниченный словарь, — пожаловался здоровяк. — Очень ограниченный. Ну, приятель, ясно вам?
И указал на деньги. Я коснулся пальцем рукоятки «люгера».
Здоровяк слегка подался вперед.
— Да успокойтесь вы. Все очень просто. Это задаток. Отрабатывать его не нужно. Ваша отработка — безделье. Если будете бездельничать довольно долгое время, получите еще столько же. Ничего сложного, так ведь?