Блудный сын

Кранц Генрих Генрихович

Он с улыбкой смотрел на детективов. Шеф прокашлялся. Сочувствие тенью пробежало по лицу и скрылось в густом лесу зачесанных назад волос.

– Я не понимаю, в чем проблема? – спросил шеф.

Голландец засуетился.

– О, простите меня. Я слишком волнуюсь. – В его голосе зазвучали торжественные нотки. – Я бы хотел, чтобы вы помогли мне разыскать женщину, которая меня исцелила…

Шеф с недоумением смотрел на Ван Книпа.

– Не понимаю… Женщина, которая была с вами близка, сотрудница вашей

фирмы?

– Да… – кивнул головою Ван Книп. – Одна из шестерых…

Гарнопук и Зелинский радостно заулыбались, шеф задумчиво почесал щеку, голландец нахмурился.

– Понимаете, я не видел ее лица… Было темно… Очень темно… – начал объяснять голландец.

– Но вы же ее… шеф запнулся, – ощупывали? Ну, во время

этого… В момент близости? – он с трудом сформулировал вопрос.

Голландец покачал головой.

– К сожалению, нет… Не успел. Единственное, что я сделал -

это положил руки на ее бедра… И все.

Зелинский и Гарнопук переглянулись.

– Ну и какие у нее были бедра? – с живым интересом спросил

Гарнопук.

Ван Книп закатил глаза к потолку.

– О… Божественные… Они напомнили мне холмы и взгорья моего любимо-

го Брейгеля… Такие же покатые, нежные, с атласной кожей…

– А нельзя ли поконкретней? – угрюмо посмотрел на него шеф.

–Полные или худые?

Голландец пожал плечами.

– Трудно сказать. Я не помню форму, я помню ощущение… Это

похоже на то, как гладишь воду. Или воздух над полем с цветущими

тюльпанами…

Шеф мрачно посмотрел на подчиненных. Гарнопук расценил его

взгляд, как разрешение взять инициативу на себя.

– Мы правильно поняли – эта женщина одна из ваших подчиненных? Так?

– О, да… – кивнул голландец.

– И вы не можете ее опознать? Даже после близости? Так?

–Да! – согласился голландец.

– Никаких примет вы сообщить не можете? Так? Даже бедра вашей спасительницы вы описываете в каких-то идеалистических категориях?

– Да… – печально выдохнул Ван Книп. – Поймите меня правильно – я мог бы попытаться найти ее сам… Но для этого необходимо войти в интимные отношения со всеми подчиненными. Как вы себе это представляете? Это же будет не фирма, а гарем, а я в нем

турецкий султан. Это невозможно, согласитесь?

– Согласны… – вкрадчиво сказал Гарнопук.

И тут в разговор вклинился шеф.

– Каким образом мы должны искать эту женщину? – прямо спросил он. – Исходя из каких примет? Из брейгелевских бедер?

Голландец замахал руками.

– Как можно, как можно? – забормотал он. – Я понимаю, что таким образом найти ее невозможно. Но я не просто так пришел к вам. Я могу назвать очень важную примету. Очень важную… Если вы до нее доберетесь, тогда имя моей спасительницы не будет тайной.

– Ну? – спросил

шеф. – И какая же это примета?

Голландец провел по лицу ладонью, стирая следы колебания.

– Я долго не решался приди к вам… Ведь выполнение моего

заказа связано с проблемами интимного свойства. Готовы ли вы к

этому?

– Готовы! – поспешил его заверить Гарнопук.

Шеф несколько мгновений внимательно разглядывал Гарнопука и

наконец подтвердил согласие подчиненных.

–Готовы!

Шеф любил, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним.

–Вам придется войти в интимный контакт с моими сотрудницами… – жалобно сказал Ван Книп.

– Это не проблема… – заторопился Гарнопук.

– А у вас сотрудницы какого возраста? – поинтересовался

Зелинский.

Шеф дернул головой, как будто ему стало больно.

– По-моему, вопросы здесь задаю я? – напомнил он.

Голландец продолжил.

– Мне пятьдесят лет, я имею некоторый сексуальный опыт. И

смею вас заверить, в момент близости наслаждение было обоюдным.

Так вот, в момент наивысшего наслаждения… как это у вас называется? – голландец зажмурился, защелкал пальцами, помогая мыслительному процессу…

–Кайф, что ли? – спросил Гарнопук.

– Высшая степень удовольствия называется оргазм, от греческого – оргао, пылаю страстью, – меланхолично пояснил Зелинский.

– Вот-вот… – забормотал голландец, не глядя на Гарнопука и Зелинского, – в момент оргазма она произносила одно слово… одно только слово, но в различных чувственных модуляциях…

Гарнопук засмеялся.

–Можете не говорить, я уже и так знаю, какое это слово. Моя

женщина его часто употребляет…

– О! – обрадовался голландец. – Перефразируя Платона, я знал, что вы знаете, что я не знаю… Я это слово, к сожалению, забыл. Но вы мне напомните? Так? Я его сразу узнаю. Это короткое слово, энергичное… Пожалуйста, скажите, – он с мольбой посмотрел на Гарнопука.

– Пожалуйста… – заторопил его шеф. – Леонид, какое слово?

Гарнопук молча поглядел на Ван Книппа, перевел взгляд на Ван Книппа.

– По-моему, мы деловые люди! – напомнил он шефу. – И все вопросы только после оформления договора…

– И то верно! – спохватился шеф, опуская ладонь на крышку стола.
– Молчать! Я сказал – молчать! – он вскочил, приблизив свое темное лицо к младенчески-розовой физиономии голландца. – С этого момента все, что здесь происходит, должно определяться договором сторон…

Более удачного момента для заключения договора трудно было вообразить. Гарнопук и Зелинский в очередной раз ощутили стальную хватку своего руководителя и хозяина. Нет, шефа нельзя было списывать со счетов. Голландец, еще плывущий по волнам своей истомы, слабо кивнул.