Блудный сын
Шрифт:
Он с улыбкой смотрел на детективов. Шеф прокашлялся. Сочувствие тенью пробежало по лицу и скрылось в густом лесу зачесанных назад волос.
– Я не понимаю, в чем проблема? – спросил шеф.
Голландец засуетился.
– О, простите меня. Я слишком волнуюсь. – В его голосе зазвучали торжественные нотки. – Я бы хотел, чтобы вы помогли мне разыскать женщину, которая меня исцелила…
Шеф с недоумением смотрел на Ван Книпа.
– Не понимаю… Женщина, которая была с вами близка, сотрудница вашей
– Да… – кивнул головою Ван Книп. – Одна из шестерых…
Гарнопук и Зелинский радостно заулыбались, шеф задумчиво почесал щеку, голландец нахмурился.
– Понимаете, я не видел ее лица… Было темно… Очень темно… – начал объяснять голландец.
– Но вы же ее… шеф запнулся, – ощупывали? Ну, во время
этого… В момент близости? – он с трудом сформулировал вопрос.
Голландец покачал головой.
– К сожалению, нет… Не успел. Единственное, что я сделал -
это положил руки на ее бедра… И все.
Зелинский и Гарнопук переглянулись.
– Ну и какие у нее были бедра? – с живым интересом спросил
Гарнопук.
Ван Книп закатил глаза к потолку.
– О… Божественные… Они напомнили мне холмы и взгорья моего любимо-
го Брейгеля… Такие же покатые, нежные, с атласной кожей…
– А нельзя ли поконкретней? – угрюмо посмотрел на него шеф.
–Полные или худые?
Голландец пожал плечами.
– Трудно сказать. Я не помню форму, я помню ощущение… Это
похоже на то, как гладишь воду. Или воздух над полем с цветущими
тюльпанами…
Шеф мрачно посмотрел на подчиненных. Гарнопук расценил его
взгляд, как разрешение взять инициативу на себя.
– Мы правильно поняли – эта женщина одна из ваших подчиненных? Так?
– О, да… – кивнул голландец.
– И вы не можете ее опознать? Даже после близости? Так?
–Да! – согласился голландец.
– Никаких примет вы сообщить не можете? Так? Даже бедра вашей спасительницы вы описываете в каких-то идеалистических категориях?
– Да… – печально выдохнул Ван Книп. – Поймите меня правильно – я мог бы попытаться найти ее сам… Но для этого необходимо войти в интимные отношения со всеми подчиненными. Как вы себе это представляете? Это же будет не фирма, а гарем, а я в нем
турецкий султан. Это невозможно, согласитесь?
– Согласны… – вкрадчиво сказал Гарнопук.
И тут в разговор вклинился шеф.
– Каким образом мы должны искать эту женщину? – прямо спросил он. – Исходя из каких примет? Из брейгелевских бедер?
Голландец замахал руками.
– Как можно, как можно? – забормотал он. – Я понимаю, что таким образом найти ее невозможно. Но я не просто так пришел к вам. Я могу назвать очень важную примету. Очень важную… Если вы до нее доберетесь, тогда имя моей спасительницы не будет тайной.
– Ну? – спросил
Голландец провел по лицу ладонью, стирая следы колебания.
– Я долго не решался приди к вам… Ведь выполнение моего
заказа связано с проблемами интимного свойства. Готовы ли вы к
этому?
– Готовы! – поспешил его заверить Гарнопук.
Шеф несколько мгновений внимательно разглядывал Гарнопука и
наконец подтвердил согласие подчиненных.
–Готовы!
Шеф любил, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним.
–Вам придется войти в интимный контакт с моими сотрудницами… – жалобно сказал Ван Книп.
– Это не проблема… – заторопился Гарнопук.
– А у вас сотрудницы какого возраста? – поинтересовался
Зелинский.
Шеф дернул головой, как будто ему стало больно.
– По-моему, вопросы здесь задаю я? – напомнил он.
Голландец продолжил.
– Мне пятьдесят лет, я имею некоторый сексуальный опыт. И
смею вас заверить, в момент близости наслаждение было обоюдным.
Так вот, в момент наивысшего наслаждения… как это у вас называется? – голландец зажмурился, защелкал пальцами, помогая мыслительному процессу…
–Кайф, что ли? – спросил Гарнопук.
– Высшая степень удовольствия называется оргазм, от греческого – оргао, пылаю страстью, – меланхолично пояснил Зелинский.
– Вот-вот… – забормотал голландец, не глядя на Гарнопука и Зелинского, – в момент оргазма она произносила одно слово… одно только слово, но в различных чувственных модуляциях…
Гарнопук засмеялся.
–Можете не говорить, я уже и так знаю, какое это слово. Моя
женщина его часто употребляет…
– О! – обрадовался голландец. – Перефразируя Платона, я знал, что вы знаете, что я не знаю… Я это слово, к сожалению, забыл. Но вы мне напомните? Так? Я его сразу узнаю. Это короткое слово, энергичное… Пожалуйста, скажите, – он с мольбой посмотрел на Гарнопука.
– Пожалуйста… – заторопил его шеф. – Леонид, какое слово?
Гарнопук молча поглядел на Ван Книппа, перевел взгляд на Ван Книппа.
– По-моему, мы деловые люди! – напомнил он шефу. – И все вопросы только после оформления договора…
– И то верно! – спохватился шеф, опуская ладонь на крышку стола.
– Молчать! Я сказал – молчать! – он вскочил, приблизив свое темное лицо к младенчески-розовой физиономии голландца. – С этого момента все, что здесь происходит, должно определяться договором сторон…
Более удачного момента для заключения договора трудно было вообразить. Гарнопук и Зелинский в очередной раз ощутили стальную хватку своего руководителя и хозяина. Нет, шефа нельзя было списывать со счетов. Голландец, еще плывущий по волнам своей истомы, слабо кивнул.