Blue Strawberry
Шрифт:
«Ничего, – отмахнулась от мрачных мыслей Ичиго, – я справлюсь». Не в первый раз ей сражаться с существами посильнее собственных сил и знаний. Чего только стоили воспоминания о поединке с Зараки Кенпачи там, в Сейрейтее, или противостояние Сенбонзакуре Кагейоши капитана Кучики – от них до сих пор нервно чесалось все тело, а давно зажившие следы от ран проявлялись фантомными синяками и шрамами. Несмотря на юный возраст и относительно недавнюю силу, Ичиго умудрялась побеждать благодаря таланту быстро учиться на своих же ошибках и анализировать тактику соперника, будь-то синигами, арранкар, пустой или же обычный человек.
Да,
«Тряпка, соберись!» – издевался Хичиго над слабостью своей королевы, но этим же и мобилизовывал ее. И она слушала его грубые советы. Поднимала упавший боевой дух с колен и бежала, бежала, бежала. Устремляла новый взор вперед с оптимизмом и верила, что свет в конце этого нескончаемого коридора принесет ей долгожданное спасение.
От вновь зарождавшейся уверенности раны словно бы переставали кровоточить, синяки словно бы переставали ныть, мышцы словно бы переставали уставать, а ум словно бы начинал видеть будущее яснее. Куросаки приказывала себе дойти до их общей конечной цели и перестать сомневаться. В себе. В друзьях. В Иноуэ. Дурные предчувствия – всего лишь побочная реакция на усталость и переживания за судьбу всех, кто был ей дорог.
Каждый из друзей сейчас отчаянно сражался с кем-то из арранкаров, и она чувствовала, как эти сражения отдавались эхом в ее душе, а, значит, твердили, что никто из них не пострадал и не погиб. Осознание этого делало ее шаги увереннее и быстрее, осознание этого заставляло ее вновь собрать по паззлам свое сердце, разлетевшееся в те стороны, где бурлила воинственная реяцу Рукии, Ренджи, Чада и Исиды. Как бы Ичиго ни хотела прийти на подмогу, она знала, что ей этого не простят. Вмешиваться – значит, не верить в силы товарищей. Однажды Куросаки уже обидела этим Чада и Иноуэ, и сейчас должна была сдержать себя от повторения ошибок. Все-таки Ренджи и Рукия зарекомендовали себя с хорошей стороны, закаляясь от поединка к поединку, от битвы к битве. Нет, они точно справятся и без нее. Должны справиться! Как и Чад, проведший бесчисленное количество тренировок под началом Урахары. Как и Исида, вернувший себе силы квинси в многократном размере.
Нет, только спасение беззащитной Орихиме должно было занимать все ее мысли и управлять ее телом, заставлять ее двигаться еще быстрее, еще осмотрительнее и еще незаметнее по этим бесконечным коридорам Лас Ночес – так или иначе, рано или поздно, а они выведут ее на след Иноуэ и тогда они вдвоем смогут поспешить к оставшимся. Вместе.
Впереди наконец-то показался просвет, и Ичиго, передохнув, перешла в сюнпо, чтобы вырваться из гнетущего ее столько времени мрака. Шаг, второй, третий – подожди еще немного, Орихиме! Однако на выходе внезапная преграда появилась настолько быстро перед ней, что
– К-ксо!.. – выругалась она, увидев кровь на кончиках пальцев, ощупавших влажные рыжие пряди.
– Ничего интересного, – проговорил человек, выглядевший лишь тенью в контрастном свете того, что находилось после тоннеля. – Твой череп расщепился при легком падении. Что же тогда будет, если к тебе применить истинную силу?..
Куросаки затуманенным взглядом посмотрела на говорившего: в руках того подпрыгивал зеленый разраставшийся шар света, озаряя все больше своего хозяина – его надменное бледное лицо, и изумрудные змеиные глаза, и «бесконечные» слезы, пересекавшие впалые щеки.
– Улькиор-ра, – простонала Ичиго, с трудом, но все же выудив из памяти имя арранкара, напавшего на них в заброшенном парке Каракуры.
– Ты помнишь мое имя?
Куросаки прохрипела, поднимаясь с колен и сплевывая собравшуюся во рту кровь:
– На память особо не жалуюсь.
– Это мне неинтересно…
– …мусор?
– Что? – Удивление наконец-то отразилось на бесстрастном лице Улькиорры.
– Мусор. Разве не это ты хотел сказать? Обычно ты всех так называешь при встрече…
Арранкар хмыкнул:
– Я называю так тех, кто этого заслуживает…
– Меня попробуй?
Куросаки достала меч и, выставив его вперед, крепко сжала обеими руками.
– Не самое лучшее время для битвы, когда враг едва стоит на ногах.
– Хватит говорить со мной в таком надменном тоне! – вспыхнула Ичиго, у которой просто не было времени на пустую болтовню.
Арранкар, тем не менее, медленно отвернулся от нее и пошел прочь из коридора.
Стоя в замешательстве и провожая взглядом спину врага, синигами растеряла все мысли и былую решительность. Кровь побежала по ее виску, и, смахнув ее, Ичиго с удивлением заметила, что то были капельки пота, покрывшие ее лоб нервной испариной.
– Ксо! Что это со мной? – Заворожено, уставившись на пальцы, в поле зрения Куросаки дальше попали окровавленные руки под разорванными рукавами косоде, затем бурые пятна проступившие на плече и прилегавшему к нему левому боку.
Она недоумевала: «Неужели я так сильно ударилась при падении? Или же… Это раны, полученные еще в бою с Дордони? Тогда, тем более, странно, почему я их не замечала прежде?»
Девушка повернула лезвие Зангетсу к себе и увидела в отражении лицо, полностью перепачканное потеками крови, а также страх, кричавший в ее взгляде. Негодование медленно, но стремительно охватило ее. Вмешательства Хичиго не потребовалось: полностью отдаваясь гневу и ярости, вспыхнувших в сердце, Куросаки взяла себя в руки.
– Улькиор-р-ра!!! – закричала Ичиго, на ходу высвобождая банкай и вылетая из тоннеля на белый свет в поисках оскорбившего ее врага.
Куатро Эспада обернулся на голос и застыл на месте в ожидании атаки.
– Гетсуга Тен…
Куросаки запнулась, так и не успев взмахнуть занесенным над головой Улькиорры занпакто.
– …шоу.
Резкая боль пронзила ее тело, и карие глаза, тускнеющие на ходу, увидели внизу свое пронзенное насквозь рукой арранкара солнечное сплетение.
– Скучно, – только и сказал Улькиорра и резко вырвал руку из Ичиго, оставляя круглый пустой след от своего обыденного удара.