Боевая рыбка
Шрифт:
– Товсь.
Голос Эдди Эткинсона прозвучал хрипло в установившейся тишине:
– Первый готов.
– Первый, пли! - выкрикнул команду, в которую вложил весь пыл, и опасение, и надежду одного из самых важных моментов в своей жизни.
– Второй, пли... Третий, пли... Четвертый, пли! - Мой голос перерос в гортанный звук, который несколько испугал меня самого.
В тот момент, когда вышла четвертая торпеда, я повернул перископ и обнаружил проблему.
– Дайте пеленг! На нас идет эскортный корабль... Дайте пеленг! Там еще
Удар!
Первая торпеда попала в миноносец, и, даже когда я поворачивал перископ, чтобы посмотреть, чувство восторга, какого я никогда еще не испытывал, охватило меня. Ей-богу, теперь я заслужил звание командира, независимо от того, как развиваются события. Если мы так никогда и не выполним чего-нибудь еще, даже если никто из нас никогда не увидит следующего дня, мы оправдаем нашу боевую учебу, стоимость нашей лодки и то, что пожертвуем своими жизнями. Субмарина на миноносец - это достойный обмен.
Удар!
Вторая торпеда попала, в то время как я поймал миноносец в перископ. Я увидел его ватерлинию в то время, как он буквально вылез из воды. Все судно содрогалось. Я знал, что оно обречено.
Я продолжал поворачивать перископ. Дождь стих, видимость улучшилась, и, когда я напряженно всматривался, новая волна возбуждения вдруг охватила меня. Прямо по направлению к нашей корме на четверть румба с левого борта находился танкер, который мне показался самым огромным танкером в мире.
– Цель! Вижу танкер!
– Пеленг два один семь.
– Есть.
– Курсовой угол тридцать левого борта.
– Есть.
– Возьми скорость в двенадцать узлов, Том.
– Есть, сэр. Готово.
– Кажется, довольно далеко. Я бы сказал - около двух тысяч пятисот ярдов.
– Полагаю, что так, капитан.
– Боевая готовность.
Все произошло молниеносно. Я на минуту оторвался от перископа и испытующе посмотрел на Фила:
– Думаешь, нам следует стрелять, Фил? Было бы здорово, но диспозиция хуже некуда.
Она была никудышной, потому что при двух сторожевиках, идущих к нам на всех парах, не оставалось времени ни на что. В результате разворота прямо на залп по миноносцу корма нашей лодки оказалась на одной линии с танкером, что благоприятствовало выстрелу, но единственный мгновенный взгляд на него был недостаточен для того, чтобы произвести точный расчет к атаке. Нам пришлось бы стрелять по приблизительным расчетам и уходить на глубину в спешке. Более того, танкер почти наверняка стал бы поворачивать, увидев, что его атаковали.
– Давайте попытаемся, командир.
– Хорошо. Кормовые, товсь.
– Есть кормовые.
Я знал, даже не оглядываясь, что ладонь Эдди Эткинсона лежит на рычаге управления огнем.
– Приготовиться...
Я осторожно навел крестик перископа на срединную часть танкера.
– Седьмой, пли. Подними мне выше, Снэп!
Внизу, в центральном посту, Снэп отчаянно боролся с дифферентом с того момента, как мы сделали четыре быстрых выстрела по миноносцу.
– Есть, сэр. Прибавляю скорости.
– Полный вперед на две трети. - Корабли эскорта были уже слишком близко для того, чтобы я успел взглянуть еще раз. - Ладно, дать залп из четырех торпед.
– Есть, сэр.
Торпеда из восьмого аппарата вышла в режиме автоматически производимого залпа, и перископ вновь вырвался на поверхность.
– Проконтролировать залп! - приказал я. - Он отворачивает.
Танкер неуклюже менял курс влево. При недостаточно точном расчете и лишь приблизительном определении дистанции до него и его скорости с самого начала было бы глупо тратить новые торпеды.
– Дайте пеленг! Сторожевики идут почти прямо на нас. Заполнить быструю! Глубокое погружение. Приборы и механизмы в режим атаки глубинными бомбами.
В тот же момент, как я произнес эти слова, рулевой дотянулся до выключателя и отключил электрический вентилятор в боевой рубке, а я вновь подумал, каким абсурдным может показаться этот факт подводных будней отключение электромотора мощностью в одну восьмую лошадиной силы, чтобы его не было слышно эскортным кораблям. Внизу, на глубине, нам было слышно, как лязгали рычаги, когда рулевой-горизонтальщик переходил с электрического на ручной привод носовых и кормовых рулей, и как вдруг стихли электродвигатели системы регенерации воздуха. Перестали гудеть электродвигатели системы освещения, когда мы переключились на аварийное освещение. Был отключен даже электропривод рулей управления, и рулевой плавно перешел на ручное управление. Гребные винты все еще работали, обеспечивая две трети максимальной скорости во время нашего погружения, потому что корабли эскорта видели наш перископ, и какое-то время ради скорости стоило не обращать внимания на шум винтов.
А затем, когда наш моральный дух начинал падать, пока ждали взрыва первой глубинной бомбы, мы услышали через корпус лодки отдаленный грохот и через шесть секунд еще один.
– Никогда бы не подумал! - Фил перевел дух. - Мы попали в него!
Мы в изумлении посмотрели друг на друга. По всем правилам те торпеды не могли попасть, но было ясно, что они попали.
– Знаете что? Мы, должно быть, неправильно определили его скорость, а поворот замедлил его ход как раз настолько, чтобы компенсировать ошибку!
Я подумал о некоторых ошибках, которые во время Гражданской войны помогли одерживать победы.
– Фил, - сказал я, - скажу тебе, в чем тут дело. Просто бывают такие дни, когда человек ни разу не совершает ошибки.
Затем последовала первая атака глубинными бомбами, сопровождающаяся сотрясающим все грохотом, и мы замедлили ход на самой малой скорости. Если мы выдержим эту атаку, то наша задача будет состоять в том, чтобы ускользнуть, в надежде, что слухачи-акустики кораблей эскорта потеряют нас.