Боевая рыбка
Шрифт:
– Рекс, - сказал капитан, отводя взгляд, - я хочу, чтобы ты вошел туда и закрыл клапан.
Поддерживая свою железную репутацию, лейтенант Мерфи не произнес ни слова протеста.
– Слушаюсь, сэр, - сказал он, глубоко вздохнув, наклонил голову и ринулся сквозь миазматический туман в носовой торпедный отсек.
Там он пробрался к разгрузочному клапану и закрыл его. Ему пришлось стоять там и держать его закрытым примерно час. Это был один из самых героических поступков из когда-либо виденных мной за всю войну, и стоит отметить, что Мерфи была выражена особая признательность за его подвиг. Даже после того, как он принимал ванну двадцать раз в течение двух дней, каждый матрос и офицер на борту, завидев его, отдавал
Мы всплыли около восьми часов утра после той памятной ночи, и вахта еще раз заметила авианосец. Погрузились в надежде выйти в атаку в подводном положении в дневное время. Он был теперь от нас всего в семи милях и без эскорта, и мы потратили добрых восемь часов для того, чтобы попытаться выйти на позицию залпа. Но он так и не отступил, не замедлил ход, но и не давал нам подойти достаточно близко для выстрела. Наконец примерно на закате мы полностью потеряли с ним контакт. Мы всплыли и возобновили поиск, но авианосец исчез за горизонтом, и мы больше его так и не увидели. В некотором смысле жертва доброго старого Мерфи была напрасной.
Полученные распоряжения предписывали нам покинуть этот район на следующий день после полудня и направляться в Австралию в компании с "Бекуной" под командой Хэнка Старра. Незадолго до зари "Хокбилл" маневрировала на поверхности моря по соседству с такой же, как она, подлодкой, а Уорс и Хэнк стояли на своих мостиках и обсуждали ситуацию при помощи маленьких ручных мегафонов. В этом не было ничего особенного для подлодок, когда они действуют вместе, но вид двух субмарин, поднявшихся из глубины, когда вода все еще стекала с их палуб, стоящих бок о бок в неприятельских водах в то время, как их командиры обменивались устными посланиями, дал мне новизну ощущения странной, нереальной особенности подводной войны.
Было решено, что "Бекуна" будет вести боевое патрулирование примерно в течение часа, пока мы пройдем пролив Миндоро. Но не успели мы уйти из этого района, как "Бекуна" вошла с нами в радиоконтакт и сообщила о конвое к северу от нас. Через полчаса мы сами засекли его. Это был большой конвой, состоящий из двенадцати больших судов, танкеров и грузовых транспортов с тремя кораблями охранения. Еще не стемнело, и мы вышли в атаку.
Прежде чем успели занять боевую позицию, мы услышали, как ударили торпеды, выпущенные "Бекуной", и ад разверзся под конвоем. Суда стали менять курсы, а корабли эскорта - сбрасывать глубинные бомбы. Но мы были способны выйти на курс атаки по двум грузовым судам, выстрелив четырьмя торпедами в первом и еще двумя во втором залпе. Между залпами мы заметили, что подбитый "Бекуной" танкер тонет, а после выстрела по второй цели две наши торпеды попали в первую мишень. Мы повернули перископ, чтобы посмотреть на результат залпа по второму судну, и только увидели, что первая торпеда попала, как один из эскортных кораблей сбросил глубинную бомбу прямо под носовую часть "Хокбилл".
Этот самый взрыв сбил с ног моряков в носовом торпедном отсеке, но повреждения были незначительными. И все же нам пришлось прекратить наблюдение и уйти на глубину. В следующие два часа мы насчитали девяносто шесть глубинных бомб. Наступила темнота, и Уорс, который, казалось, чувствовал, что в погружении есть что-то постыдное, вернул нас вверх на первоначальную позицию, чтобы начать преследование оставшихся на плаву судов конвоя. Избежали торпед три судна, следовательно, Хэнк Старр потопил свое, а мы пустили ко дну или повредили два наших. Мы преследовали конвой почти до полуночи, в финале выйдя на боевую позицию и выстрелив тремя торпедами в большой пассажирский транспорт. За нами шли теперь все три эскортных корабля, конвой направлялся на опасное мелководье, а у нас не осталось торпед в носовых аппаратах. Поэтому, увидев и услышав, что одна из торпед попала в цель, и наблюдая облако
Мы засекли мачты еще одного конвоя рано утром следующего дня, когда направлялись в пролив и шли у него в кильватере среди бела дня и почти в пределах видимости близлежащих японских военно-воздушных баз. Но за несколько минут до того, как вышли в точку погружения для атаки, нас обнаружил неприятельский самолет, приблизился к нам и сбросил бомбу. Она не причинила вреда, но это означало, что мы не могли скрытно сблизиться с тем конвоем.
Тогда мы вошли в пролив Миндоро, прошли через море Сулу, через Макасарский пролив и Ломбокский пролив и, наконец, вышли в Индийский океан. Примечательно, что в течение всего пути от пролива Миндоро в Индийский океан мы не видели никаких японских судов или самолетов и шли не погружаясь. Мы потратили на это восемьдесят один час, что, конечно, можно считать быстрым ходом для подлодки в неприятельских водах.
Когда мы прибыли в Пёрл 18 октября 1944 года, я знал две вещи. Одной из них был примечательный рекорд боевитости, которую продемонстрировал Уорс Скэнлэнд в своем первом патрулировании на "Хокбилл", о чем свидетельствовали не только ее успешные атаки, но и тот факт, что за все время патрулирования мы ни разу не погружались на целый день. Другой вещью было то, что проверка моей собственной боевитости и умения руководить ждала меня впереди. Я теперь носил погоны командира. Мы заранее знали, что Уорс будет командиром во время этого похода, и купили ему головной убор и погоны, чтобы сделать сюрприз, когда придет приказ. Документы на его и на мое повышение пришли в один день, и я тоже получил погоны. Я знал, что в следующий раз выйду в море, вне всякого сомнения, в качестве командира своей подводной лодки.
Глава 11.
Назначение
Не было такого другого города в мире, где так приветствовали подводников, особенно осенью 1944 года, когда наши подлодки демонстрировали ошеломляюще эффективные действия против японских военных кораблей и торговых судов. Адмирал Ральф У. Кристи, командующий подводным флотом юго-западной части Тихого океана, позаботился об этом. В Перте была его штаб-квартира и база для моряков, где они останавливались в короткие промежутки между боевыми походами, и если какой-либо адмирал и заботился о благополучии своих подчиненных, то им был адмирал Кристи.
Фактически в Перте не было никаких войск, ни военно-воздушных, ни сухопутных. Дивизионы Кристи действовали с плавучей базы, пришвартованной к доку в Фримантле, порту Перта, и, не считая экипажей нескольких британских подлодок, город принадлежал нам. Кристи придерживался теории о том, что способ заставить подводников эффективно действовать на войне состоит в том, чтобы устроить им шикарную жизнь, когда они восстанавливают силы, и он не жалел усилий, чтобы убедиться, что мы ни в чем не нуждаемся. Для каждой субмарины, прибывавшей после патрулирования, выделялась пара автомобилей один для рядового и сержантского состава, а другой для офицеров. У матросов была гостиница, которая находилась в их полном распоряжении, у младших офицеров - еще одна, а у командиров - пара бунгало в красивом жилом квартале, известном как Бердвуд.
А девушки были повсюду. У австралийцев был более строгий, чем у нас, взгляд на то, как воевать: все их мужчины ушли в 1939 году и так и не вернулись. В Перте было много, очень много девушек и вдов солдатов, убитых на войне, и очень мало крепких мужчин, за исключением подводников. Автомобилями, предназначенными для подводников, в дневные часы управляли исключительно привлекательные девушки. Красивые девушки были в клубах, магазинах, на улицах - и сплошь и рядом заводились романы. Не знаю, как много подводников, которыми командовал адмирал Кристи, женились на австралийках, но их число, мне кажется, было внушительным.