Боевыми курсами. Записки подводника

Белоруков Николай Павлович

Пока мы ремонтировали подводную лодку, нашей бригаде выпала огромная честь - встретить в Потийской военно-морской базе народного комиссара Военно-морского флота адмирала Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова. Однако мы чуть с треском не провалили ответственную встречу…

Накануне прибытия наркома я заступил дежурным командиром бригады подводных лодок. При докладе о заступлении в дежурство я обратился к командиру бригады капитану 1-го ранга А.В. Крестовскому, который пришел к нам вместо П.И. Болтунова.

–  Какие будут указания о встрече наркома? Он мне

ответил:

–  Вас об этом известят с кораблей эскадры.

Была суббота, уже настал вечер, и многие офицеры отправились на берег. Проверив состояние кораблей и дежурно-вахтенную службу, я ушел отдыхать на свою подводную лодку.

Утром, в воскресенье, обойдя все подводные лодки, я позвонил в штаб бригады справиться о прибытии наркома, но никаких дополнительных указаний не последовало. После подъема военно-морского флага на кораблях я прошел на плавбазу «Волга». [258]

Утро было тихим и безмятежным, каким и подобает ему быть в выходной апрельский день. Я находился у себя в каюте, как вдруг слышу через иллюминатор нарочито громкую команду: «Смирно!» Затем донесся непомерно звонкий доклад дежурного командира по плавбазе, который, совершенно очевидно, отдавал рапорт наркому. У меня перехватило дыхание и по спине пробежал холодок…

Я быстро взял себя в руки, схватил трубку телефона, связался со штабом бригады, скороговоркой предупредил их о прибытии наркома и побежал его встречать.

Адмирала флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова я встретил лишь на третьей палубе у входа в кают-компанию, где раздавались веселые голоса офицеров. Как я ни пытался предупредить товарищей, громко докладывая наркому о положении дел и по возможности затягивая доклад, они меня не услышали. Нарком с нетерпением дослушал меня и зашел в кают-компанию.

Солнце щедро лилось в большие прямоугольные иллюминаторы и наполняло кают-компанию теплом и уютом. Беспечно отдыхающих офицеров, не ожидавших подвоха, разморило: они сидели в расстегнутых кителях, кое-кто и без оных. Не замечая наркома, они не спеша пили чай, попыхивая толстыми папиросами «Казбек», и вели непринужденную беседу. Табачный дым прозрачными полосами тянулся к стеклам иллюминаторов.

Нарком прошел больше половины кают-компании и чуть не вплотную подошел к столу, но никто по-прежнему не обращал на него внимания. Он не выдержал такого безобразия и раздраженно воскликнул:

–  Встаньте же, черт вас возьми!

Все лейтенанты повскакивали с мест и с молниеносной быстротой покинули помещение. Обстановка накалялась. Нарком, пройдя кают-компанию, зашел в салон. Это была большая, полная света каюта, отделанная красным деревом. Ковер во всю каюту, вдоль стен - диваны, обитые шелковым испанским гобеленом с разноцветными павлинами, и большой стол посередине - свидетельство былой роскоши корабля. На столе в беспорядке лежали белые булки и печенье, тарелки с тонкими ломтиками голландского [259] сыра и кусочками сливочного масла. По всему чувствовалось, что завтрак был прерван неожиданно и, скорее всего, насовсем…

Нарком медленно осмотрел стены салона, стол и, ни к кому не обращаясь, спокойно, но властно

спросил:

–  Что это за хутор? И где его хозяева?
– Тут же, не дожидаясь ответа, повернулся и под гробовое молчание вышел из салона. Прошел кают-компанию, спустился на вторую палубу и сошел с плавбазы на пирс.

Офицеры, выскочившие из кают-компании, предусмотрительно скрылись кто куда, чтобы вновь не попасться на глаза наркому.

Было горько и обидно, что мы не сумели достойно встретить такого редкого и дорогого для всех нас высокопоставленного командира. Да и я хорош, понадеялся на командира бригады, на его указания. Нужно было проявить необходимую в таких случаях инициативу и терпеливо ожидать наркома у трапа плавбазы.

Когда командование бригады и дивизиона поспешно прибыло на плавбазу, мне оставалось лишь доложить им все как было… Картина вырисовывалась явно неутешительная.

Днем нарком вызвал всех командиров подводных лодок вместе с командованием бригады в штаб Потийской военно-морской базы. Адмирал флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов с иронией поприветствовал нас.

–  Здравствуйте, хуторяне!
– и продолжил: - Собирался вас пожурить, да время для этого неподходящее, начнем по существу, о вашей боевой деятельности.

Мы встали вдоль стены кабинета, напротив нас стоял вице-адмирал С.П. Ставицкий, который что-то скрупулезно записывал в небольшой блокнот. Нарком, расхаживая по кабинету, начал свое выступление, в котором остановился на трех следующих вопросах:

–  Воюете вы в клетках, размеры ваших позиций малы. Это снижает эффективность вашей боевой деятельности и увеличивает потерю лодок. Необходимо отказаться от позиционного метода использования подводных лодок и нарезать вам обширные районы моря.

Нарком был прав. [260]

На Черноморском флоте подводные лодки пользовались позиционным методом. Он заключался в том, что лодкам назначались небольшого размера районы моря - позиции, в пределах которых они производили разведку целей и при обнаружении атаковали их торпедами.

Формы и размеры позиций были различными, однако в большинстве случаев - квадрат со сторонами около 20 на 20 миль. При таких размерах предполагалось, что подводная лодка с достаточно высокой вероятностью может обнаружить корабли противника в пределах позиции. Подводной лодке, осуществлявшей поиск, воспрещалось выходить за указанные пределы.

Казалось, как просто было решить боевую задачу - находись в центре позиции, и победа будет обеспечена. Однако в практике боевой деятельности подводных лодок все оказалось иначе.

Поскольку размеры позиций были невелики, позиционный метод сковывал инициативу командиров подводных лодок в поиске кораблей и судов противника, и противник запросто обходил эти «клетки», как назвал их нарком. А если противник обнаруживал лодку, то, будучи связанной в уклонении, она подвергалась неизбежной опасности, так как и в этом случае подводная лодка не имела права покидать позицию. Кроме этого, позиции нарезались вдоль побережья - в зоне наиболее развитой системы противолодочной обороны противника и минных полей.