Бог бросил кости
Шрифт:
Лориан отвёл глаза, избегая холодного взгляда Франца.
— Я не знаю, что делать, — ответил он. — Выбор целей жизни невелик, и из всего ассортимента ничего я не могу исполнить. Сейчас не могу.
Франц отделился от стены и бесшумно приблизился к Лориану.
— Всё ещё беспокоитесь за отца?
Лориан встретился взглядом со стоящим в метре от него человеком в белом костюме.
— Это причина, по которой я здесь. И я всё ещё корю себя за то, что не приблизился ни на шаг к его спасению.
На этот раз Франц посмотрел в сторону. Он слегка повернул голову, мечтательно глядя куда-то вдаль, сквозь стены и потолок, а затем пожал плечами.
— Вы сделали уже очень много шагов,
Лориан усмехнулся, и рука его рефлекторно двинулась к застёжке-молнии — но тут же опустилась.
— Если у нас на Дне человек поступает так, как поступаете вы, мы не называем это доверием. Я не знаю ни единого пункта из списка ваших планов на меня.
— Лориан, послушайте меня, — Франц внезапно посерьёзнел. — Падение первого Рыцаря — это сигнал к тому, о чём предупреждал Эйонгмер. Он дал достаточно точное описание событий, предшествующее возвращению Атексетов, чтобы Агмаил распознал сейчас происходящее. Став Рыцарем, вы спасёте не только отца, но и весь Айлинерон, а знаете, почему именно вы? Потому что вы отличаетесь. Вы знаете, что такое смерть друга, вы знаете цену неоправданного риска, — Жуткая улыбка Франца пробрала Лориана до спинного мозга. — О, я видел, через что вам пришлось пройти, и я знаю, через что ещё придётся. Ваша главная ценность для меня — метод, которым вы живёте, метод, который не мог родиться на Кубусе, где главный враг каждого человека — он сам. Вы привыкли бороться с врагом, взгляда которого не видите, привыкли видеть смерть тех, чей взгляд дорог вам. И я умоляю вас — не тратьте этот опыт впустую. Помогите нам одолеть угрозу, что уже на пути к нам, и я обещаю, что сам возглавлю свет, спускающийся с поверхности…
Человек на руках у Лориана судорожно хватал ртом воздух, в отчаянии глядя на медленно приближающегося робота. Тело его вздрогнуло — и обмякло. Рука Лориана потянулась к мечу, и холодные пальцы сжали липкую от крови рукоять. Идти против робота с мечом — какое безумие…
Лориан посмотрел на человека, недвижно лежащего перед ним. Тяжёлая поступь робота звенела в ушах, каждым шагом сокращая на секунду время на раздумья. Лориан вздохнул, а затем принял единственно верное решение. Осторожно опустив человека на землю, он рванул в сторону — и скрылся в тесном переулке подводного города.
— Но Персиваль мёртв, — Лориан почувствовал знакомую тяжесть в глубине горла. — Кто будет учить меня теперь?
Франц закрыл глаза и приподнял брови.
— Не только Рыцарю ведомо искусство расщепления и пилотирования Истребителя. Отныне вашим учителем буду я, — Франц улыбнулся.
В сознании Лориана мгновенно выстроилась цепочка.
— Но вы же и так каждый день помогаете людям…
— …которые вытерпят час моего отсутствия, будьте спокойны, — заверил его Франц. — А если бы они знали, на кого я трачу это время, были бы даже благодарны. Хотя знаете, Лориан… Неведение для жителей Кубуса равнозначно спокойствию: они бы не так доверяли Агмаилу, если бы знали, чем он рискует и каким образом. Но спешу вас успокоить — если обычный человек и может быть чем-то встревожен, не значит, что в этом случае Агмаил играет неосмотрительно. Просто есть вещи… которые тот самый обычный человек просто не поймёт. Например, почему с давно покинутого людьми Дна поднялись вы.
Лориан почувствовал подозрительную тревогу.
— Вы хотите сказать, что Агмаил
— Я могу доверять вам, друг мой? — спросил Франц негромко.
— Зависит от того, что конкретно вы скрываете, — ответил Лориан.
— Очень плохой ответ, — Франц покачал головой. — Даже если я скрываю что-то, что вы посчитаете честным рассказать остальным, это вряд ли хорошо скажется на общей обстановке. Если вы захотите что-то предпринять, вряд ли у вас это получится лучше, чем у Агмаила. К тому же, стоит учитывать, что он обладает куда большим количеством информации, которая может перевернуть с ног на голову представления о том, что сейчас хорошо, а что есть плохо. Поэтому то, что я вам сейчас расскажу, считайте проявлением того самого доверия, которого вы желали.
Лориан промолчал, не придумав, что ответить.
— Дно — это единственное место, куда мы сможем отступить, если Кубус падёт под натиском Атексетов, — сказал Франц негромко, но отчётливо.
— Простите?
— Давайте будем честны с собой, мы не знаем, сколько их прибудет ещё и насколько сильно они успели продвинуться за три тысячелетия с их предыдущего визита. Мы должны быть готовы ко всему — в частности, к поражению. Поэтому нам нужно живое Дно. Нам нужно место, где мы сможем спрятаться, место, способное существовать отдельно от поверхности и без помощи извне.
— Но это же так странно… — Лориан погладил пальцами подбородок. — Зачем заставлять людей жить в изоляции сейчас, чувствовать себя забытыми, страдать без помощи и думать, что с ними обошлись несправедливо? Разве не логичнее с точки зрения Агмаила было бы поддерживать прямой контакт с Дном и посылать туда людей посменно просто для обслуживания систем жизнеобеспечения?
Франц вздохнул.
— Лориан… Так приятно видеть, что за это короткое время вы научились анализировать, поставили речь, стали гораздо уверенней, чем тогда, той ночью в лаборатории Зормильтона. Я искренне горжусь вашими успехами — считайте это моей похвалой. Но не спешите судить, не разобравшись до конца. Именно об этом я говорил вам: увидев часть плана Агмаила, вы можете неверно о нём подумать — а на самом деле он просто поступает так, как от него требует его глубочайшее понимание обстановки. Говорю вам с абсолютной уверенностью — у него есть причины. У него есть цель. Не рискуйте ставить себя выше Бога Разума, тем более, что он намерен однажды посвятить вас в свой план. Доверьтесь мне, Лориан. Давайте же начнём наше первое занятие.
Он видел широкие просторы, поросшие странными низкорослыми растениями. Высоко над ним парили причудливые облака, и мягкий ветер трепал волосы и одежду. Он вдыхал свежий воздух, смотрел вдаль и не видел ничего, кроме бескрайнего океана зелени. Бесконечность вперёд — бесконечность назад — бесконечность повсюду. Не было ни пространства, ни времени, ни сроков, ни рамок: только он, зелёное поле и музыка.
Музыка.
Звучал инструмент, ему незнакомый. Звук его был похож на звук сотен флейт самых разных размеров, мягкий, легчайший. Печальные созвучия складывались в невесомую мелодию, наполнявшую тёплый воздух над полем. Бесконечность вверх — только голубое небо.
Музыка становилась всё громче.
Поле — всё тускней.
Заболела голова.
В приходящем в себя сознании прозвучали слова: «Почему я ещё жив?» И тут же они были сметены яростным запретом, в котором выплеснулась вся ненависть к надоевшему чувству. Возвращались воспоминания, а вслед за ними вернулся и вопрос: «Действительно, почему я жив?» Почему он жив, когда его убили? Музыка стала отчётливей, и стало понятно, что она доносится откуда-то справа.
Персиваль открыл глаза.