Бог не проходит мимо
Шрифт:
– Сережа, ты же знаешь, что молодых в настоятели не ставят, негласный закон.
– Ага, как бы не так. Помнишь такого Костика, на курс младше нас учился, разгильдяй редкостный был, ну он еще однажды с Гоголем чуть не подрался...
– Костика? Смутно. Ну и что?
– Так вот, он, оказывается, сын нашего отца Вадима, теперь настоятель где-то на окраине, в спальном районе, рукоположен год назад. А ты говоришь!
Так они сидели часов до двенадцати, а затем отправились на вокзал.
– Приезжай к нам в отпуск. У нас такие места в горах есть! На Домбай съездим, - произнес отец Андрей, заходя в поезд.
–
– Ну до встречи, помолись о нас, ладно? Я скоро приеду, может, опять увидимся, Веронике рожать недели через три.
Отец Андрей ловко запрыгнул в вагон.
Когда запели «аксиос», слезы залили глаза и хлынули по щекам. Как назло, у Вероники не оказалось платка.
Из-за маленького роста она и так почти ничего не видела из того, что происходит в алтаре и на амвоне: люди все загораживали - народу на воскресной архиерейской службе было много. Служил владыка ректор Иоасаф, он же и рукополагал дьякона Андрея в священники, а ровно неделю назад была дьяконская хиротония.
Как ни пыталась она протиснуться поближе к солее, не получалось, всякий раз ее кто-то отталкивал, даже сделали замечание.
– Девушка, стойте спокойно, не на дискотеке, - с раздражением прошипела толстая тетка в красном платке.
– Простите, - прошептала Вероника и, как ребенок, начала размазывать слезы по щекам.
Наконец служба закончилась. Отец Андрей, весь изменившийся и как будто посветлевший, в белых священнических облачениях вышел на амвон с крестом. По традиции новорукоположенный священник дает крест народу для лобызания. Молящиеся двинулись толпой ко кресту. Считается, что священник, только что принявший сан, обладает особой благодатью, поэтому самые проворные спешили первыми приложиться ко кресту из рук батюшки. Веронику опять оттеснили, как ни пыталась она быстрее пробраться, не получалось. Подошла одной из последних. Отец Андрей мягко ей улыбнулся и особо осенил крестом.
Через две недели, по традиции, в день мученика Пусти на Философа в семинарии был выпуск. В просторном актовом зале Духовной Академии собрались выпускники семинарии, академии, выпускницы регентской и иконописной школ, а также их взволнованные родители, много маститых отцов священников с матушками. В воздухе царила атмосфера праздника.
В торжественной обстановке владыка Иоасаф вручал всем выпускникам дипломы и указы патриарха с распределением на приходы. Многие выпускники не знали, куда будут распределены, и от этого очень волновались. Их молодые жены трепетали вместе с ними.
Отец Андрей с матушкой Вероникой спокойно ждали свои дипломы, у них все было определено. В общежитии стояли уже собранные чемоданы, куплены билеты на вечерний поезд до Ставрополя. Начиналась новая, совершенно неизведанная жизнь. Прощальный обед в семинарии -и вперед, поезд, стук колес, волнующая неизвестность впереди.
Отец Андрей выполнил свой обет. Только в Ставрополе он осмелился приступить к Веронике как к жене, до этого даже не целовал ее. Вероника очень ждала этого момента и боялась, что так и останется сестрой для него, и от этого рождались мысли, что он ее не любит и не хочет с ней быть. Она не осмеливалась ни о чем его спрашивать и терпеливо
Вероника быстро забеременела, примерно через месяц после начала супружеской жизни. Она была счастлива. В беременности своей она почти забыла скорбь, связанную с первой любовью ее супруга. Теперь она полностью принадлежала Андрею - и телом, и душой, она была с ним единым целым, она носила его ребенка. Для нее это было очень важно.
Беременность проходила тяжело, отеки, лишний вес, но это ее не расстраивало, она мечтала о том моменте, когда родит ему ребенка - ему, своему мужу. Весной у них родился сын. Назвали Марком в честь апостола и евангелиста Марка. Сколько было радости, когда она видела глаза мужа, с трепетом смотрящие на маленького человечка. Она думала только о том, чтобы больше счастья принести своему супругу, и полностью забывала о себе. Она не обижалась, что отец Андрей мало уделяет внимания семье и сыну, что пропадает целыми днями в семинарии и соборе, приходит поздно вечером уставший, ест и ложится спать, чтобы рано утром опять уйти. Все домашние дела она переделает сама, ни в чем его не упрекнув, главное, чтобы он был счастлив, чтобы забыл Алену навсегда.
Осенью, когда сыну не было и шести месяцев, Вероника вновь почувствовала себя беременной. И опять она была счастлива, что Господь даровал ей возможность родить мужу еще одного ребенка. Она не думала о своем здоровье, которое заметно пошатнулось после первых, далеко не легких родов. Она думала только о его счастье. И когда начались серьезные осложнения со второй беременностью, не сразу обратила на это внимание. На руках маленький Марк, которому не было года, и постоянные мысли о муже.
Грозы не было. Это все более удручало Алену, приближалось время родов, и если ей не удастся выбраться из этой проклятой дыры, то она погибнет, а судьбу ее ребенка будут решать бандиты. Алена из последних сил боролась с нападавшим на нее отчаянием, казалось, еще чуть-чуть и она не выдержит.
«Гели через неделю гроза не начнется, - думала Алена, - придется идти на крайние меры - дать старухе по голове и бежать, но это очень опасно и ненадежно».
Прошла еще одна томительная неделя. В старой собачьей будке уже был спрятан брезентовый плащ, возможно, оставленный кем-то из пастухов и прибранный старухой. Рюкзак с кое-какими вещами собран и лежал под кроватью, самое главное сокровище - деньги находились в надежном месте, в узкой щели под подоконником, только грозы все не было и не было.
В тот день необычайно парило и было душно. Солнце буквально обжигало. Алена собирала малину и с надеждой посматривала на бледное безразличное небо. Парило явно перед дождем, но такое уже однажды было, даже громыхнуло пару раз, переполошив старуху, будто подразнив, и все стихло.
Близился вечер, солнце не успело спрятаться за склоном, как из-за соседней горы показалась огромная свинцово-черная туча с рваными краями, похожими на когтистые лапы диковинного чудовища. Алена возликовала, вот оно, сейчас начнется. Пастух спешно погнал стадо овец и коз к аулу. Старуха выбежала навстречу, загнала двух своих капризно блеявших коз, плотно прикрыв дверь сарая, и принялась торопливо закрывать ставни на окнах, в ее глазах угадывалась паника.