Бог Войны
Шрифт:
Поэтому я выравниваю дыхание и позволяю телефону упасть на колени.
— Я сказала, что хочу развестись.
— А я сказал, что ты не получишь развода.
— Я подам на тебя в суд.
— Нет, не подашь.
— Хочешь поспорить?
— Если ты в настроении потерять деньги и время, а также свой слабый мыслительный процесс, то конечно. Я предлагаю тебе хоть раз в жизни перестать быть импульсивной и подумать об этом логически.
— Это самое логичное решение. Между нами нет
— Как я уже сказал, ты умоляла.
— Допустим, я умоляла, что, кстати, ни в коем случае не правда. А ты просто согласился?
— Я всегда был неравнодушен к умоляющим, — его глаза сверкают смертоносным блеском, и я сглатываю, чувствуя внезапную сухость в горле.
— Будь серьезным, — выдыхаю я.
— Я абсолютно серьезен. Выбрось из головы мысль о разводе. Чем быстрее, тем лучше, — он тянется за телефоном, но я держу его на расстоянии вытянутой руки.
— У меня высокие требования.
— Я люблю такое.
— У меня очень дорогие пристрастия.
— Хорошо, что я происхожу из старых денег и достаточно богат, чтобы затмить ВВП нескольких стран.
— Я сведу тебя с ума.
— Ничего нового.
— Ты мне не нравишься.
— Это потому, что ты меня любишь.
— В твоих чертовых мечтах. Я не в твоей лиге.
— Я могу вернуть тебя в нее, если захочу.
Я в бешенстве. Мои пальцы покалывает от желания швырнуть телефон в его глупое великолепное лицо и уничтожить его раз и навсегда.
— Мы закончили? — спрашивает он скучающим тоном.
— Нет. Я все еще не понимаю, почему этот брак состоялся.
— Потому что он выгоден нам обоим. А теперь хватит бессмысленной драмы.
— В каком смысле выгоден нам обоим?
Он издал прерывистый вздох.
— Мне нужна была жена для имиджа, а тебе — муж, чтобы безопасно покинуть орбиту родителей и скрыть свою саморазрушительную натуру, безрассудное поведение и тревожные психические срывы. Это отвечает на твой вопрос?
Он вырывает телефон из моих ослабевших пальцев, а я смотрю на него, потеряв дар речи.
Горький привкус опускается на дно желудка, а к горлу подступает тошнота.
Я знала, что что-то не сходится, но не думала, что пойду на сделку с дьяволом, чтобы остановить тикающую бомбу в своей голове.
Мой брак, как и моя жизнь, — одна большая постыдная фикция.
Оставшаяся часть поездки проходит в напряженном молчании. Илай не поднимает глаз от своего дурацкого телефона, а я смотрю на все, кроме него.
На знакомые и одновременно странные лондонские улицы. На водителя и помощника, который, как я запоздало поняла, наверняка все слышал, включая мое унизительное осознание того, что произошло в моей жизни.
Прошло
По словам Сеси и Ари, я вышла замуж за Илая летом после окончания университета и с тех пор ничего не делала.
Это был их способ намекнуть, что я все еще та самая засранка, которой я себя помню. Я не участвовала ни в одном конкурсе после того, как сбежала со сцены. Не получала ни контрактов, ни приглашений в оркестры, ни даже на мероприятия. Я просто ушла с музыкальной сцены так же тихо, как угасающая звезда.
И вот так я подожгла свой талант и утопила его в огромном количестве алкоголя, превратив в огромный мусорный бак.
Блестяще.
Очевидно, я все еще иногда играю, но какой в этом смысл, если я — единственный зритель?
Я веду себя на автопилоте, когда машина останавливается и мне открывают дверь. Я выхожу на асфальтированный подъезд к дому, и мои туфли на каблуках Jimmy Choo издают скрип, когда я резко останавливаюсь.
Передо мной возвышается величественное здание в эдвардианском стиле с кирпичной кладкой и массивными окнами, окруженное огромным садом и оранжереей, украшенной множеством розовых комнатных растений.
Но не это заставляет меня остановиться на месте. Клянусь, однажды я видела этот дом во сне. Вплоть до великолепной розовой оранжереи.
Однако раньше я здесь никогда не была. То есть я не помню последние два года, значит, я здесь уже была, но просто забыла. Может, поэтому мне кажется все здесь знакомым?
— Полагаю, дом получил твою печать одобрения.
Я вздрагиваю, когда грубый голос Илая звучит так близко от меня, что мои чувства замыкаются. Я прочищаю горло и поднимаю на него глаза.
— Когда ты его купил?
— Моя семья всегда владела им. Это был свадебный подарок дедушки Джонатана нам обоим.
— Но до этого я никогда здесь не была?
— Нет, — он повел меня вперед, положив руку мне на спину. Я сопротивляюсь дрожи, но это трагически бессмысленно.
Я чувствую, как подушечки его пальцев почти прожигают дыры в моем нежно-розовом платье от Ralph Lauren.
Мы останавливаемся у входа, и нас встречает ухоженный, безупречно одетый персонал, которого я никогда в жизни не видела.
Перед ними стоит невысокая худая женщина с азиатскими чертами лица и очками в толстой оправе.
— Сэм! — восклицаю я.
Ее обычно отстраненное лицо расплывается в редкой, но небольшой улыбке.
— Я рада, что вы здоровы, миссис…
Она еще не успела закончить фразу, как я набрасываюсь на нее с объятиями. Возможно, это связано с тем, что она — единственное знакомое лицо, которое я здесь вижу, или с тем, что наконец-то что-то обрело смысл.
— Ну, ну, — она механически похлопывает меня по спине, ее движения жестче, чем несуществующая мораль Илая.