Богдан Хмельницкий

Костомаров Николай Иванович

Чорнота прежде имел неудовольствие с гетманом, обнадеживал его булавою. Козак

отвергнул предложение пана и, слава Богу, говорили поляки, что не выявил секрета, а

то-б они все пропали. Однако, по всему видно, что слух об этом распространился по

городу, потому что вечером были расставлены сторожа по валам, и народ утопил

несколько слуг из свиты Киселя, а многие из них от страха перешли к козакам.

16-го числа, собираясь к отъезду, послы отправили

к Хмельницкому сказать, что

желают с ним проститься.

Гетман пригласил их к себе.

Воевода, по случаю подагрического припадка, который с ним случился почыо, с

трудом мог стать на ноги; его посадили в сани и повезли во двор, где он не входил в

покой. Хмельницкий приказал запереть двор со всех сторон и позвать пленников.

Пленники явились пред коммиесарами, бледные, с заплаканными глазами.

Хмельницкий подал воеводе условие, написанное 24-го числа и теперь им

подписанное, да, кроме того, два письма—к королю и к Оссолинскому. В заключение,

он подарил воеводе серого коня и шестьсот талеров; Кисель тут ясе отдал их

пленникам. Коммиссары еще раз хотели смягчить Хмельницкого относительно отпуска

пленников; пленники таише присоединили свои просьбы, бросившись к ногам

победителя, но гетман остался непреклонен. Тогда некоторые просили, чтоб их лучше

отдали татарам.

«Нехай Потоцький,-—сказал Хмельницкий,— пидожде брата свого: тодп

267

сего кажу посадыты. на пал перед листом, а того в мисти, та й нехай один па

другого дывлються!»—Впрочем, после этой угрозы Хмельницкий не преминул

подтвердить своего обещания отдать пленников па предстоящей коммиссии.
– ‘Однако,

не знаю,—заметил он,—каково кончится эта коммиссия, если молодцы наши не

согласятся на двадцать или тридцать тысяч реестровых и не удовольствуются своим

удельным княжествомъ».

Прощаясь, Хмельницкий сказал, что причина, заставляющая его отлагать

комииссию, зависит не от него, а от Козаков, потому что он не смеет поступать против

воли рады, хотя и желал бы исполнить волю короля.

Из современной корреспонденции видно, что сам упрямый Вишневецкий, получив

от сейма главное начальство над войском, вызывался на мировую с Хмельницким и

козаками. 20-го января он отправил к козацкому гетману двух посланцев: Миронича и

Вржостовского с ласковым письмом; он радовался, что Хмельницкий обещает

покорность королю, сожалел о прошедшем, обещал с своей стороны стараться, чтобы

все было предано забвению. «Мои предки,—писал он,—были издавна

доброжелательны запорожскому войску; некоторые из них

вместе с вали проливали

кровь в битвах против врагов св. креста, расширяя пределы Польской Короны, и я

всегда был готов и теперь готов доказать вам свое расположение, если только вы

останетесь верны Короне; в таком случае я вам обещаю прилеясно стараться у короля,

чтоб вашей милости было отпущено ваше преступление: вы можете надеяться па мое

слово; в дружбе моей не обманетесь. Ваша милость жалуетесь на неприязнь мою к

войску запорожскому, но ведь и я испытал неприязнь вашего войска, когда своевольные

шайки напали на меня под Константиновом, вероятно без .воли своих старших, почему

и я, как водится на войне, дал отпор, но это не изменяет моего расположения к войску

запорожскому, особенно после того, как я узнал, что те, которые на меня нападали,

казнены смертью. Я желаю оставаться в добрых отношениях с их милостию козаками

—пародом рыцарским; пусть только они останутся добрыми подданными единого

отечества и, по примеру своих предков, обратят, вместе со мною, грозную и смелую

руку на неприятелей св. креста» х). Как принял Хмельницкий это послание—

неизвестно, но последствий оно не оказало; оно было составлено чересчур горделиво,

чтобы склонить гордого успехами Хмельницкого к мировой с своими заклятейшими

врагами.

Коммиссары уехали из Переяславля, потеряв несколько человек из своей свиты,

которые передались к козакам. Зато несколько пленников успели уйти с ними.

Когда коммиссары проезжали в Велогородку мимо Киева, не смея заехать туда,

потому что мещане города Киева заранее просили Хмельницкого, чтоб паны их ие

посещали, шляхтичи, католические духовные и евреи, уцелевшие во время смут, желая

убежать в Польшу, явились в Киев, думали пристать к, свите воеводы, и услышав, что

коммиссары едут мимо города, бросились за ними, чтоб их догнать; но русские

преследовали их и, поймав, убивали. Несколько ксендзов и монахов были привезены к

св. Софии; там привязали их, одного к другому спиною, к саням, на морозе. Многих

иудеев огра-

) Рук. Иубл. Библ. Ilist. Pol. F. IV, 30.

268

били и искалечили. Только убеждения митрополита могли подействовать на

ожесточенных киевлян и спасти от смерти остальных. Вслед затем, однако, гетман, для

усмирения беспорядков, не желая нарушить заключенного перемирия, поставил в

Киеве и других городах козацкую стражу, и бедные шляхтичи дышали свободнее, но